Я чую, заглянет Алиса сюда,
И здешним писакам всем вмиг наподдаст,
Что сделали пугало мы из нее!
Но ведь интересно же, блин, ёмаё

Какое пугало! Окстись, о еретик!
Она - наш ангел, подаривший тему!
Ведь мучаемся мы от той проблемы,
Нет темы благодатной - не идёт и стих.

Конечно ангел! Не судите строго -
Страстей накал я здесь не зажигал!
Да только странным кажется немного,
Что ангел наш зовется - Ганнибал!

Однажды Лектер Ганнибал
Раз человечинки отведал,
И тут же людоедом стал.
Потом ягнёнка за обедом
Он с аппетитом заточил
Под красным соусом из вишен,
Столетним всё вином запил,
Наелся доктор - еле дышит.
Тут он, откинувшись на кресле,
Бокал последний приподнял,
Мизинцем почесавши чресла,
Такую здравицу сказал:
"Я изопью фужер до дна!
Хоть человечину люблю я,
Всю тварь живую расцелую!
Она - прекрасная еда!"

Во мне ты видишь Ганнибала?
О, люд, протри свои моргала!
О супе близко не писала!
О, люд, протри свои моргала!

Моргалы быстро протерев,
Мы на платочек поплевали,
И злобный грим с лица смывали,
Нарисовав обратно смех.

Paul Bunyan пишет:

Когда тебе приятно спится
(Раз ты будильник проморгал),
Желаю - пусть тебе приснится
Алиса наша - Ганнибал.

действительно а не Ольга
патамучта Ольга - не Алиса
не отправит бандеролькой
по частям, Роман, в круизы
по морям-океанам в коробках
о которых мечтал ты так робко
пересказ кошмара морфеевых хроник
ждём-с непременно мы в сонник

Когда б вы знали, что такое Ольга
И сделать может с вами ЧТО во снах...
Оберегая мозговые дольки,
Вы не были б беспечны так в стихах

Себя, беспечный, ободрю,
Не утопиться чтобы в Волге.
И всем поэтам говорю:
"Не поминайте всуе Ольгу!"

В тот день, когда пойму я суть вещей,
Когда за масками узнаю правду,
Потребует судьба итогов правых
Всех дел и мыслей , планов и страстей.

Тогда сердца друзей найдут причину
Для сдержанной холодности и зла,
Воздвигну цитадель ту, что смогла,
Из осознания чего я стою и грдыни.

В тот день, когда пойму я суть вещей,
Когда за масками узнаю правду,
Потребует судьба итогов правых
Всех дел и мыслей , планов и страстей.

Тогда сердца друзей найдут причину
Для сдержанной холодности и зла,
Воздвигну цитадель ту, что смогла,
Из осознания чего я стою и грдыни.

О, и я пребуду тоже вскоре, вскоре
В мудрости вселенской,
Тоже храм построю
Рядом, по-соседски...

Будем зрить сквозь клены
В зареве заката
На непростветленных
Как и мы когда-то...

С нашей цитадели
Истины и знанья
Как чихать прекрасно
В вечность мирозданья

Умничка!

Умничка!

Да?
Ну прости, недооценила, мне на какой-то момент показалось, что ты по серьезке все это...

Гордыня есть праматерь всех страстей...
Себя же возвеличив непомерно,
Рождала та, вступивши в брак со скверной,
Срамное поколение детей.

Смирение же нынче не в чести...
Гордыня - та на смерть её осудит.
Останется смирению на блюде
Главу свою к сожжению нести.

Алис, это другое продолжение твоего.

Заботливо собрав крупицы мыслей наших,
Прийдем мы к истине одной
Что собираясь в путь тревожный
Смирение возьмем с собой.

Его ли спрячешь в сундуке дорожном?
Нет. Лучше в сердце сохранив,
Дадим ему приют надежный
превыше злата оценив.

Во мне ты видишь Ганнибала?
О, люд, протри свои моргала!
О супе близко не писала!
О, люд, протри свои моргала!

про суп: акститесь, ГОСПОДИ! Алиса!
на что искра фантазии пииту дадена
нет! вы не ганнибал. отнюдь. вина.
простите ну простите наши экзерсисы

смутил уж очень фунтик мяса но как знать
быть может несколько унылых чресел
вам требуются для обивки старых кресел
тогда я более иль менее могу понять

Алиса, вы женщина из знойных, егоза!
и вы мечта иных смотрю я тут поэтов
что выступают слаженным! дуэтом
(моргала наши называются глаза))

Аpperceptionem


Сосуд сердечный, сполоснув,
Обратно в грудь мы водворяем,
Хотя прекрасно всё же знаем -
Там скоро будет злобный дух.

Хоть злобный дух опять вернется,
Дадим ему опять метлой,
Она - смирением зовется,
И будем счастливы с тобой.

Заботливо собрав крупицы мыслей наших,
Прийдем мы к истине одной
Что собираясь в путь тревожный
Смирение возьмем с собой.

Его ли спрячешь в сундуке дорожном?
Нет. Лучше в сердце сохранив,
Дадим ему приют надежный
превыше злата оценив.

О, истина - ты слово, что влечет
Поэта всякого, голодного, нагого,
И сытого, по моде приодетого, любого
Но! Чем измучанней поэт - тем больше прёт...

О мудрость, истине тебя не предадим!
Ты так же дорога нам, даже боле
Но если обе канете в земной юдоли...
О чем писать поэтам? О фасоли?
Я думать не могу о том без боли!

Хотя и можно о фасоли
Хоть пару строчек накропать...
Да ну... Совсем болван я, что ли?!
Моя мятущаяся воля
Должна мне тему подсказать!

Ведь Истина - она как-будто соль,
Которая все делает съедобным.
Не будь ее - останемся голодным
Потерянными в хаусе холодном,
В котором сожаление и боль.

Да чтож вы истину измяли, как бабенку...
Господа! Вы звери!

Нет, Истина не может быть измята,
Она алмаз, а не податливая вата.
Ее измять нельзя по определению,
А вот бабенка скажет "да" без сожаления.

Да-а-а... Про бабенку вы погорячились!
Признаться, просто отличились!
Что ж за напасть, когда мужчины
Честь видят в анологии с собой?

Обидеть никого мы не желали,
А просто образы такие подбирали.
Видать, не очень-то корректно подобрали,
Раз дамы блудниками нас признали.

На самом деле - всё гораздо проще.
Толочь не стоит в ступе свой астрал.
Ведь для мужчин - бесценны (кто не знал)
И истины всесладостные мощи,
И женских губ коралловый оскал.

Жил на свете Paul Bunyan
Ни красавец, ни урод,
Ни румян, ни бледен,
Ни богат, ни беден.

Только слаб до женску полу
Третий день ей-ей! - не вру
Мышку в руки не берет,
А мечтательность такая, что того глядишь помрет

А намедни был грешок --
Чуть не выдумал стишок,
Доктора перепужались
Говорят: любовный шок!..

Съешь осиновой коры --
И взбодришься до поры:
Чай, не химия какая,
Чай, природные дары!

От поэтического бреда
Лекарство есть (япона мать!).
Достаточно лишь за обедом
Коры осиновой сожрать!

Но я, поверьте, не нуждаюсь
В том, чтоб почила в век мечта!
Коры я оттого гнушаюсь,
Что трудно смыть (как ни стараюсь)
Дерьмовый привкус изо рта.

Мечты знамена пусть взовьются
Над нашими усталыми главами
с работы мы пришли измучены как тряпка.
Запутанные мысли временами
Она как солнце оснит,
только причем твоя прабабка?

Прабабка, право, ни при чём.
Суть - популярнейшая фраза,
Проста, как формула от сглаза,
Что в детстве где-то там прочёл.

Я, как корова после дойки,
Приехал, голоден и вял.
И здесь свою усталость смял,
Её отправив на помойку,
И веселюся вновь, поскольку
С твоей пародии поржал.

Япония, осиновые колья -
Вы за вампиров что-ль взялись?!
Или душок предновогодний
Вам тихо шепчет - дождались!

А что до женщин до прекрасных,
То не судите слабаков.
Ни одного не вспомню щас я,
Кто приложив трудов напрасных,
Ни пал, сраженный стрелой страстной
Под сладость ваших голосов.

И не колья от осины наши прадеды хранили,
От лосей, бобров, оленей подглядели сей момент
Аспирин, антибиоик из нее извлечены.
Потому в борьбе с болезнью исцелится пациент!

Перешли на медицину -
Очень кстати в Новый год.
Но начать не с аспирина
И отнюдь не с супрастина
Предлагаю я картину,
А с дыхания рот в рот.

Я тебя поцелую, потом... если захочешь. Шалун!

Не смею даже я мечтать
О сем подарке новогоднем,
Мне остается лишь вздыхать
И свои губы закатать
Заливши грусть всю алкоголем.

Я тебя поцелую, потом... если захочешь. Шалун!

Попрошу учесть, судья,
В этом невиновен я!
Интернет висит зараза,
Посему не видел сразу
Рожу данную на скрине,
С взглядом, свойственным мужчине.

Мужчине сей покорный взгляд
(Смиренье и собачья стойка)
Присущ, пока он всех подряд
Не начинает класть на койку.

Шучу, однако ж, без причины.
Ведь сам я, будучи мужчиной,
Бывал по юности сражён
Розовозадовой личиной,
Амуром - мелкой образиной.
Вниманьем хоть не обделён,
Но каждым взглядом девы милой
Я a priori окрылён!

Да кто из нас не без греха-
У всех свои в шкафах скелеты.
Любовь преступная в веках
Лишь воспевалась то в стихах,
То в песнях, фильмах иль памфлетах.

В памфлетах - это на века!
Я циник, право, по натуре,
И посему - под зад Амуру
Свирепо выпишу пинка!

Ведь он, гадёныш целлюлитный,
Людей обманывать горазд!
А мне за род людской обидно -
Прими пинка же, ... (следует слово, в грубой форме означающее переменную фазу в половой жизни)!

Лишь настоящее воспетым
Достойно полагать в стихах!
Мораль: поэт - свои сонеты
Храни и жди того момента,
Когда с блеснувшим вновь рассветом
Не станет тыквою карета...
До той поры - увы и ах.

Любовь прекрасное явление
Причем, любой этап ее -
Будь то постель, иль объяснение
В любви, когда наедине вдвоем.

Но есть сердечная проблема
У всех, кто хочет полюбить-
Суметь бы для себя решить
Невоздержания дилемму.

Однако, да... Невоздержанье
Того, кто мыслью окрылён
В реальность воплотить желанье,
Быть может, станет горьким знаньем,
Плодом, чьим соком напоён
Тот славный юный вздорный малый,
Чьё сердце биться перестало,
Как только осознал устало,
Что с похотью он обручён.

Избави Бог от этой курвы.
А мир наш дышит и живет
Сугубо по законам блудным
И трахает все, что найдет.

Но мы-то никого не судим.
Нам осудить-то - не моги!
Обыкновеннейшие люди,
Мы просто трахаем мозги.

Я верила в любовь до сей поры
Которая с наивными глазами, доверчиво
Ведома небесами приходит в этот мир
Со смехом детворы

Но вы все тайное сумели обнажить
Теперь поверю ль я признаньям жарким?
В том, что со мной весь век и без оглядки
Готов любимый мой прожить?

Вот так и гонимся, вспотев изрядно,
За тем что, в принципе, нам непонятно!

Мы из себя философов не строим,
И "непонятное" не станем объяснять.
Наоборот, усилия удвоим,
Чтоб святость, таинство любви суметь принять!

Пусть наша жизнь полна анахронизмов,
Но чувство светлое мы извлекаем вновь
Из груды оголтелого цинизма...
И на алтарь любви во время тризны
Готовимся пролить мы свою кровь.

Поверьте, други, век сей непростой.
И ложь с цинизмом нынче нарасхвате.
Но будет настоящий тот герой,
Кто платы не боится дорогой
И за любовь душой своей заплатит.

я кагбе в ужасе бледнею
то исть хотите вы сказать
что за любовь, за дульсинею
готовы душу дьяволу продать?

Дочего дошел прогресс!
Тараканы ходят в лес!
Ну и мы его поймаем
Рюгзаком охомутаем.

И пойдет наш таракан
Погрибы, а с ним Bunyan
Будет "гончим" насекомым
Наш Paul в лесу ведомым.