Если случится непоправимое
и все твои ангелы не смогут помочь,
душа моя, преодолев великие мили,
принесет облегченье тебе, рассекая ночь.
Она на колени у края постели
опустится в самый твой смутный час
и будет молить, чтобы мы уцелели
и ныне, и присно, и просто сейчас…
Она обоймет тебя всею любовью,
что накопила от первого дня,
и в эту ночь непроглядную, совью
к свету вернет тебя с самого дна.
Когда же забрезжит надежда на лучшее,
обычным кошмаром покажется ад,
душе моей грешной, больной и измученной
хватит ли сил возвратиться назад?...

***
Эпитафия.
В очажном дыму согреваются птицы и первые тают снежинки.
Чёрное млеко ночное в омуте гиблом вскипело,
На свет убежало, изгибы дороги приняв, как змеиное тело.
Снег превращается в слёзы, и вижу я, очи смежив, глазом каждой снежинки
Со щёк отверделых, что ветер становится чёрным в отчётливой дали
И ствол за стволом древеса подступают ко мне, словно на водопой пришедшие звери,
Тесно обстали меня. Долговязые сосны туман по верхам прободали.
Ветви вцепилися в небо, а корни опору нашли в дивной вере.
Промеж небесного взлобья и хребта осеннего леса
Птицы летят, торопясь, чтобы ветви, поспешные в росте, их в лёт не пронзили.
Под сердцем лелею болезнь одного со смертью замеса.
Лес — утешенье моё на земле, что я засадил семенами имён.
Уста мои — кладбище предков, которых в слова, как в могилу в свой час опустили.
В каждом из слов я лежу, в каждом из вас заживо я погребён.

....Прорицатель рассмеялся, и стало видно то единственное, что в нем не старело, - его улыбка. Он велел Леандру раскрыть рот, неожиданно плюнул туда, потом разинул рот сам. Когда Леандр ответил пророку плевком, тот поплевал ему на каждую щеку, размазал плевки и начал бритье...

... В ту ночь в лодке, скользящей по двухслойной воде, покрытые сетью, они впервые легли вместе. Но Леандр, который за несколько часов предвидел все, что должно произойти, в тот момент, когда его ожидания начали сбываться наяву, был более быстрым, чем его спутница, так что им не удалось даже прикоснуться друг к другу. Его ритм оказался совсем иным, чем ее, и так он впервые столкнулся со страшным роком, лежащим на дне его тайного преимущества перед другими. Они и потом никогда не могли достичь гармонии друг с другом, и Леандр, казалось, метал икру в озеро и реку, протекавшие под ним, наполняя не женское лоно, а лежавшую под ним сеть. В последний вечер Деспина купила в монастыре Святого Наума две свечи, одну из них она дала Леандру, а другую оставила у себя в узелке. Как и обычно, они поплыли вниз по реке через озеро, и Леандр попытался еще раз. Последний раз. Когда у него опять ничего не получилось и он изверг семя, даже еще не прикоснувшись к девушке, Деспина дала ему свечу, чтобы он, орудуя ею, сделал ее женщиной...

... Однажды ночью Леандр лег в лодку и почувствовал, что дрожь начала колотить его о борта, что у него болят волосы, жар пачкает верхушки ушей, а кости изнутри наполнены такой стужей, как будто он всю жизнь носил в себе страшную зиму, как повсюду зеркала носят с собой свою тишину. ...
и т.д.