В книге ни фразы, ни образа нет. Оказалось, во-первых, что остров покрыт водорослями не только по краям, а весь целиком. Передо мной раскинулась широкая зеленая равнина, а посреди равнины – настоящий лес. По всему лесу – сотни и сотни одинаковых лужиц, все на равном удалении друг от друга, а между ними – так же равномерно расставленные деревья-близнецы; просто невозможно было не заподозрить, что этот лесок насадили по плану.
Есть отсылка к числу пи: Я исследовал остров. Попытался было обойти его кругом, но передумал. Я прикинул, что в поперечнике он был миль шесть-семь, а значит, миль двадцать в окружности.
Далее 1 зуб в цветке лотоса: При ближайшем рассмотрении плоды оказались тускло-зелеными. По размерам и форме – точь-в-точь апельсины. И каждый туго оплетен множеством тонких веточек – должно быть, для защиты. «Значит, они тяжелые и сочные», – заключил я. Да это и не плод вовсе! А просто листья, плотно слепленные в шарик. На самом-то деле все эти стебельки – черешки листьев. Стоило потянуть за черешок – и снимался очередной листик… …И тогда зеленая устрица распахнула наконец свои створки и явила на свет чудовищную жемчужину. Человеческий зуб.
Коренной. Весь в пятнах зелени и крошечных дырочках.
Ужас накатил не сразу. Хватило времени собрать остальные плоды.
В каждом был зуб.
В одном – клык.
В другом – малый коренной.
А вот и резец.
И еще один коренной.
Тридцать два зуба. Полный набор. Все на месте.
До меня начало доходить.

у него случилась галлюцинация и ...встреча, после чего он, как и в фильме очнулся на острове Поразительно, чего только не услышишь в одинокой тьме угасающего сознания! Пи разговаривает с Ричардом Паркером...о еде. Я расхохотался. Ну, так я и знал! Это не голоса в голове. И ничего я не спятил. Это Ричард Паркер со мной разговаривает...
– Слушай, а вот мне любопытно... скажи, ты убивал когда-нибудь человека?
Сам-то я думал, что едва ли. Людоеды среди животных – такая же редкость, как убийцы среди людей, а Ричарда Паркера отловили еще тигренком...
...– Ты убил двух человек?
– Мужчину и женщину.
– Сразу?
– Нет. Сначала мужчину, потом женщину...
...– Все было просто: или они, или я.
Но что-то меня беспокоило. Что именно? Я и сам не понимал. Но умереть спокойно оно не давало.
– А ты будто не английским языком говоришь, а дрова пилой пилишь. У тебя французский акцент!
Это уже ни в какие ворота не лезло. Ричард Паркер родился в Бангладеш, а вырос в Тамилнаде. Откуда же он набрался французского акцента?
Я очнулся, как от толчка. Тут кто-то есть! Этот голос, звучавший у меня в ушах, – вовсе не ветер со странным акцентом и не зверь, обретший дар речи. Это был кто-то еще! А сознание из последних сил попыталось проясниться...
Я пытался удержать его. Увы, слишком поздно. Не успел я выговорить «одни», как опять остался один. Только я и услышал, как о днище шлюпки негромко клацнули когти – а в следующее мгновение милый мой брат испустил у меня над ухом душераздирающий крик, – никогда я еще не слышал, чтобы люди так кричали. И разжал объятия.
Вот какой чудовищной ценой расплатился я с Ричардом Паркером. Он подарил мне жизнь – мою собственную, но забрал за это другую. Он содрал с его костей мясо и разгрыз его кости. Запах крови ударил мне в нос. Что-то во мне умерло в тот миг безвозвратно
...Через два дня зрение восстановилось полностью.
Но картина, открывшаяся моему взору, чуть не заставила меня об этом пожалеть. Его растерзанное, расчлененное тело лежало на дне шлюпки. Ричард Паркер к тому времени уже попировал на славу – объел даже лицо, так что мне не довелось узнать, каков из себя был мой брат...
...Я был всего лишь другим животным, потерявшим все и обреченным на гибель...
и дальше - остров...
О коке: Он был настоящий злодей. Но куда хуже другое: он столкнулся со злом во мне – с эгоизмом, гневом, жестокостью. Теперь мне с этим жить – и никуда от этого не деться.
По-моему, в книге с островом все указатели расставлены.

Пи— иррациональное и трансцендентное число.
Иррациональность - недоступность рассудку.
Иррациональное (лат. irrationalis - неразумное) - то, что не может быть постигнуто разумом, что явно не подчиняется законам логики, что оценивается как «сверхразумное», «противоразумное».
ТРАНСЦЕНДЕНТНОЕ и ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ (лат. transcendens - перешагивающий, выходящий за пределы) - термины схоластической философии, фиксирующие специфику трактовки теизмом бытия Бога как непостижимого при помощи человеческих способностей и имманентно человеческого

И опять от автора:
Все мы рождаемся как будто Свободными – разве нет? – от всего и вся, даже от религии, и так и живем, пока какой-нибудь добрый дядя не возьмет нас за руку и не приведет к Богу. Однако для большинства из нас на этом все и заканчивается. А если продолжается, то скорее во вред, чем во благо: со временем многие и впрямь теряют веру в Бога. У меня же – другая история. Но религия – больше, чем обряд или ритуал. Она – то, ради чего существуют обряды и ритуалы. Говорю это опять же как индуист. Я и мир воспринимаю глазами индуиста. а я был и остаюсь индуистом. И через понятия индуизма определяю свое место в этом мире.
Мне было четырнадцать лет,(а не 12 в фильме) когда я, уже вполне сформировавшийся индуист, повстречал Иисуса Христа – во время каникул. – Отец, хочу быть христианином, можно? Он улыбнулся: – Ты им уже стал, Писин, – в сердце. Всякий, кто с открытой душой принимает Христа, считается христианином. И ты принял Христа здесь, в Муннаре. ( позже он осознанно примет крещение, хотя и с неодобрением родных)
Ислам не заставил себя долго ждать – не прошло и года. Покажите мне такого умника, который ухитрится понять ислам, почувствовать его дух – и не полюбить его. Это прекрасная религия братства и благоговейной любви. Я назвал дом мистера Кумара лачугой. Но никакое святилище, никакая мечеть или церковь не внушали мне такого благоговения, как эта пекарня. Выходя оттуда, я, бывало, чуть не разрывался от переполняющей меня благодати. Атман слился с Аллахом. (с)
Вместо фраз отца в фильме "религия - это мрак" и "верить во все сразу - это все равно, что ни во что не верить" в романе встреча родителей Пи и 3 "духовников" одновременно:
– Господин Патель! Набожность Писина достойна всякого восхищения. Всегда отрадно видеть юношу, столь страстно преданного Богу, а в наше беспокойное время – особенно. И все мы с этим согласны. – Имам и священник кивнули. – Но он не может быть индуистом, христианином и мусульманином одновременно. Это невозможно. Он должен выбрать что-то одно.
– Не вижу в этом ничего ужасного, но, полагаю, вы правы, – сказал отец.
– Бапу Ганди сказал: «Все религии истинны». Я просто хочу любить Господа, – выпалил я.
Последние 2 религии он выбрал осознанно, а не просто познакомился с ними и даже в тех условиях, на лодке, читал молитвы (как у мусульман) 5 раз в день, правда в его распорядке 5-я была ночью (???)
Это глубоко и искренне? Даже долгие рассуждения о жизни зоопарка в первой части книги, в какой-то мере, о том, что зоопарк религий лучше дикой «свободы» неверия. «Про зоопарки я понаслушался почти столько же небылиц, сколько и про веру в Бога. Некоторые несведущие благожелатели полагают, будто на воле животные "счастливы", потому что "свободны" дикие звери не свободны и на воле – ни в пространстве, ни во времени, ни в отношениях между собой»
и дальше опять же лучше от автора:
У меня опустились руки. Я бы совсем сдался, если бы вдруг не услышал внутренний голос. Он сказал: «Я не умру. Ни за что на свете. Только бы пережить этот кошмар. Я все одолею, сколь бы тяжкими ни были мои беды. Я жив пока – благодаря чуду. И надо сделать так, чтобы чудо стало обычным делом. Я должен его видеть изо дня в день. Чего бы мне это ни стоило. Покуда во мне жив Бог, я не умру, так-то вот. Аминь».
Вера в Бога есть открытие, освобождение, глубочайшее доверие, свободное изъявление любви – но как же порой трудно любить! Иной раз сердце так быстро наполнялось гневом, отчаянием и усталостью, что я боялся, как бы от тяжести такой оно не пошло к самому дну Тихого океана, откуда мне уже нипочем его не достать.
...Пришло время одиночества. Я обратился к Богу. И выжил.

...– Если для вас все упирается в правдоподобие, то чего ради вы вообще живете? Разве поверить в любовь так уж легко? (с)
...буду искать великую правду жизни, превращая подлинную историю …в фантазию. Ведь разве не в том и состоит вся соль художественной литературы – в избирательном преображении действительности? Чтобы, малость исказив ее, добраться до самой сути. (с)
Что там из его выражений так меня поразило? Ах, да – эти «пресные голые факты действительности», и еще – «история поинтереснее». Я беру ручку и бумагу и записываю…Я задумываюсь. Что там насчет безмолвия Бога? Все тщательно взвесив, я добавляю: Смятение разума, но при том – проникнутое доверием ощущение божественного присутствия и высшего смысла. (с)