Ты

Ты. Словно шашку забросила в глухонемую жижу
речки, чьи донные рыбины, как скинувшие пальто
жильцы, слонялись в пещерах из остовов и покрышек;
когда проплывали мимо, было неважно - кто.
Видимо, взрыв воды, отбросивший пучеглазых
в зависимости от активности на передовой,
связывался с гуляниями, и, с точки зренья язя,
этого было достаточно, чтоб потерять покой.
Но воды были остужены. Седобородый ветер,
не находя себе преграды, свидетельствовал о том
отсутствии постороннего, что есть победа где-то
бессмысленности конвульсии, оставшейся подо льдом.
И за полночь бирюза проталины, будто поздно
замеченный кусочек света, явленного блесной,
заботливо прикрывала швом герметичным звёздный
космос от вдохновенной рыбы с её мечтой.

Да.Я бы подписала просто:Дохлая рыба.
Нет во мне романтики.

Да вроде трепыхается ещё (про себя))

Ха-ха, вспомнил, как в "Бартоне Финке" в самом начале произносят: "Fresh fish! Fresh fish!", а автор пьесы Бартон стоит с отрешённым взглядом за кулисами со свёрнутой в трубочку газетой)).

Ниспадает упрямая прядь...

Ниспадает упрямая прядь,
ниткой бусы на тоненькой шее.
Никакое лицо засиять
не способно на свете нежнее.

Был я весь как заросший бочаг,
флиртовал и вином одурманен.
Опостылело жечь жизнь за так
да разменивать речи злой бранью.

Мне бы лишь любоваться тобой,
теплых глаз наблюдать поволоку.
Если вдруг потревожу покой,
не читать в них немого упрёка.

Бровь прямая, улыбки рассвет.
Если б верила жаркому слову,
то печального лика поэт
был бы милостью той избалован.

Я б отныне забросил соцсеть,
пренебрёг бы навек афтепати.
Только мне бы такую воспеть,
слышать шелест знакомого платья.

Проводить бы легонько рукой
по изгибам взволнованно в танце.
Безучастный я к неге иной,
лишь бы только тобой надышаться.

Пошто Сергею Александровичу во гробе лежать спокойно мешаешь?
Ну ты ж нарочно? или из глубин подсознания?

Ну, пусть перевернётся Сирожа Саныч, мне жалко, что ли))
Всё ясно как божий день: есть муза - есть стих, а шо?))

Артур, только без обид. Ну и я ж без претензий...
Стилизация-то удачная.
И видно, что не скрываешь, так что и угадать сразу можно, откуда уши, и вроде что-то своё есть...

Похоже опять пора раствориться... Бобра... Живите дружно!

Да ничуть не бывало, Оль, я ж не хрустальная ваза)).
Совсем напротив, с положительным интересом!
Дважды спасибо, всего наилучшего!

Ага. Что-то своё про соцсеть. Остальное Пушкин в 2 года Арине Радионовне писал. Фрейд в курсе.😂

Кюхельбекеру писал)). Отхлебнув из кружки.

За окном фонарь...

за окном фонарь -
свет рассеянный
а вино - их два
блёсток взвеянных

в свете фонаря
валит сверху снег
не сниму пейзаж
не поставлю тэг

подо мною люк
там журчит вода
редких слов твоих
бронепоезда

погляжу я ввысь -
пустота небес
ветки дерева
образуют крест

осеняю им
путь грядущий твой
рвётся из груди
исступлённый вой

это есть январь
посреди зимы
счастье уберечь
не сумели мы

Кюхельбекеру писал)). Отхлебнув из кружки.

А Кюхельбекер что?😂

А Кюхельбекер сменил пол. В фатере. Не загромождай тему))

А Кюхельбекер сменил пол. В фатере. Не загромождай тему))

Только без обид. Я просто поинтересоваться))) Застеснялся-то как, закраснелся...😄😘

Что значит закраснелся, мать его так?
Я опытный юзер тырнета. У меня непроницаемое лицо и асбестовый стул!
Достаточно, Алиса.

Нифига,стул у тебя как минимум железобетонный(Люба,не загромождай тему)

Чё? Хде? Када?

В е д у щ и й: Итак, рекламная пауза позади, и мы продолжаем последнюю игру зимней серии в козырном клубе "Чё? Хде? Када?" Телезрители против знатоков. Счёт 4:4. 9-ый раунд! Фраера, вращайте волчок. *И-и-и-го-го тык-тыгыдык-тыгыдык...* Мистер Розовый, скажите, почему у вас такое погоняло - Мистер Розовый?

М и с т е р Р о з о в ы й: Дело такое. Каждое воскресенье я дарил одной женщине по розе, так. А однажды получил 13-ую зарплату и купил столько роз, что они закрывали всё моё лицо, когда я позвонил в дверь. "Привет, Лидия, я принёс тебе столько роз, что за ними не вижу тебя, возлюбленная моя!" - сказал я. "Это не Лидия, это Ашот, сейчас позову," - ответил мне голос. Лидия пришла, раздвинула охапку роз (наши лица встретились) и произнесла: "Привет, мой Мистер Розовый". Она так и сказала - "Мистер Розовый." И поцеловала прямо в лоб! Оказалось, Лидия стоит голая, и Ашот тоже без ничего. Вспомню - содрогнусь.

В е д у щ и й: Да ладно, ты меня на понт-то не бери, "раздвинула охапку"...

М и с т е р Р о з о в ы й: Провалиться мне на этом месте!

*...тыгыдык-тыгыдык-тыгыдык*

В е д у щ и й: По стрелке 100 т. р., Сыктывкар. Телезритель Вениамин Сапожников интересуется: У одного человека в одном из уголков нашей необъятной Родины имелось всего 2 пары обуви: одна летняя и одна зимняя. Внимание, вопрос. Почему? Минута пошла. *Цык-цык-цык-цык...*

Тут поднялся кипеш. Один перекрикивал другого. Звучали следующие варианты: "человек был беден как церковная мышь", "человек жил за полярным кругом и летал в отпуск в тёплые страны, где надевал летнюю", "человек выходил из дому только летом и зимой, в промежуточные сезоны пребывая недвижим в созерцательном состоянии души".

*...цык-цык-цык-цык бом!*

В е д у щ и й: Хватит галдеть! Отвечайте!

К а п и т а н: Отвечает Александра.

А л е к с а н д р а: Потому что гладиолус.

В е д у щ и й: Внимание, правильный ответ! У человека имелось всего 2 пары обуви: одна летняя и одна зимняя. Потому что ни к чему иметь больше, чем нужно, вот почему! Счёт 4:5 в пользу телезрителей. 10-ый раунд! Крутите волчок. *И-и-и-го-го тык-тыгыдык-тыгыдык...* Мистер Серый, за какие-такие заслуги ентот орден Андрея Первозванного красуется на лацкане вашего смокинга, ослепляя присутствующих своим негасимым светом зависти?

М и с т е р С е р ы й: Однажды у нашей лавры остановился государь. "Нет ли у вас чудес каких?" - спросил он настоятеля. "Стихия повинуется серому монаху, ступайте в келью к нему". Я сидел голый, ибо одежда моя сушилась после стирки. "Ты есть чудотворец? Рессору починить можешь?" Починил-таки волей Божьей, а токмо по правде вещать, силой Дьявола, обуявшей мя задолго до приезда государя да творившей чудеса разныя. За то и орден пожалован сим повелителем!

В е д у щ и й: Брешешь, шельма...

М и с т е р С е р ы й: Вот те истинный крест!

*...тыгыдык-тыгыдык-тыгыдык*

В е д у щ и й: По стрелке 200 т. р., Переславль-Залесский. Против вас играет некий Елистрат Ветеринаров. Однажды Лорн Малво гнал по шоссе на своём мустанге. Примерно в то же время на дорогу выбежал самый обыкновенный суслик и застыл в вопросительной позе, обнюхивая воздух. Внимание вопрос: почему Лорн Малво не сбил суслика? Минута пошла. *Цык-цык-цык-цык...*

Тут началось бурное обсуждение. В этом словесном потоке можно было разобрать некоторые версии: "Лорн Малво пожалел суслика", "суслик выбежал на другую дорогу", "суслик был маленький и поместился под днищем авто", "Лорн Малво узрел суслика, резко крутанул руль, машина вылетела в кювет, 3 раза перевернулась, загорелась и взорвалась, похоронив Лорна Малво, а суслик, не веря своему счастью, убежал восвояси".

*...цык-цык-цык-цык бом!*

В е д у щ и й: Прекратили кукарекать, ответ!

К а п и т а н: Отвечает Александра.

А л е к с а н д р а: Потому что гладиолус.

В е д у щ и й: Внимание, правильный ответ! Лорн Малво смутно различил сквозь лобовое стекло растение, пробивающееся прямо из дорожного полотна. Когда он вышел из машины и подошёл, это оказался, что бы вы думали? Цветок гладиолуса, едрён батон! Лорн Малво смахнул слезу умиления и произнёс что-то вроде: "Да, есть ещё место божьему промыслу в мире осечек, бракованных глушителей и живучих жертв!" А когда он сел в свою колымагу и тронулся с места, суслик подумал, что пора бы уже бежать по своим делам, и покинул шоссе на пути Лорна Малво. Таким образом, суслик избежал столкновения с мустангом и, как следствие, погибели в ту ночь. Счёт 5:5. Решающий раунд! Заводите волчок. *И-и-и-го-го тык-тыгыдык-тыгыдык...* Мистер Синий, сейчас, я настаиваю на этом, вы ответите, почему у вас так сильно дрожат руки?

М и с т е р С и н и й: Так и быть, отвечу, господин ведущий. Я всегда хотел быть барменом, но мне отказывали, ссылаясь на недостаточную ловкость рук в приготовлении коктейлей. Тогда я начал усердно пить. Я пил, пил и пил. Пока мои руки не стали способными к быстрому смешиванию самого изощрённого пойла. Как-то раз я пролил каплю на барную стойку. Одну маленькую капельку мохито. Так что вы думаете? Разделся догола и отхлестал себя крапивой в наказание!

В е д у щ и й: Чувствую, лапшу на уши повесили...

М и с т е р С и н и й: Нет там никакой лапши, у меня зрение 1,0!

*...тыгыдык-тыгыдык-тыгыдык*

В е д у щ и й: По стрелке 300 т. р. Артур Такойто из мест лишения покоя задаёт вам загадку. Из аппаратной мне подсказывают, что мы имеем связь с телезрителем в режиме реального времени, внимание на экран!

На экране сидит голый мужчина на фоне ковра. Перед ним груда тряпья. На плече попугай со смешным хохолком.

А р т у р Т а к о й т о: Рыбка - 0 букв, ослик - 2 буквы, котик - 3 буквы, петушок - 8 букв. Уважаемые знатоки, через минуту вы должны ответить, сколько букв попугай Христофор на моём плече, если учесть, что я битый час сижу тут голый, а одежда моя аккуратно сложена передо мной.

В е д у щ и й: Минута пошла. *Цык-цык-цык-цык...*

Шум-гам-тарарам. Мистер Зелёный требует досрочный ответ. Он уверен, что попугай Христофор это бесконечность букв. Остальные мистеры вторят ему, воздают хвалу за прозорливость. Только Александра молча посылает сигналы капитану. Истина где-то рядом.

*...цык-цык-цык-цык бом!*

В е д у щ и й: Минута прошла. Кого призовём к ответу?

К а п и т а н: Не знаю почему, но на этот раз призовём к ответу Александру!

В е д у щ и й: Шутишь, олух царя небесного? Вон Мистер Зелёный аж позеленел от злости.

К а п и т а н: Я похож на шутника, конь педальный?! Так ты выйди со мной тет-а-тет!

В е д у щ и й: Прошу пардона, мусье, берега попутал! Александра так Александра.

А л е к с а н д р а: Мне кажется, ключевое слово - "сложена". 0+2+3+8=13. Попугай Христофор 13 букв!

В е д у щ и й: Ответ принят. Мистер Зелёный, что у вас с лицом, позвольте полюбопытствовать?

М и с т е р З е л ё н ы й: Сейчас удовлетворю ваше любопытство в полной мере! Намедни я как обычно лёг спать на грубо обработанные сосновые доски по древнекитайской методике избавления от мягкотелости. Как вдруг, чу! Жужжит комар!

В е д у щ и й: Зимой?

М и с т е р З е л ё н ы й: Зимой.

В е д у щ и й: Так, продолжайте.

М и с т е р З е л ё н ы й: Ваш покорный слуга включал и выключал свет, гоняясь за комаром. Тщетны были усилия мои. Недолго думая, я скинул одеяло и пижаму, представ голым. Кусай меня комар, подлец ты этакий, куда угодно, только не в лицо, ибо се есть фасад мой! Сон сморил меня. А на утро обнаружил, что всё лицо искусано и опухло, а остальное тело осталось нетронутым проклятым кровопийцей! И пошёл я к священнику исповедаться, и было сказано: "Господь посылает знаки нам, сын мой, надо только уметь распознать их!" "Уж не потому ли сия оказия со мной приключилась, что возжелал жену ближнего своего, потомственную швею-мотористку Марфу Аристарховну Крушельницкую 77-го года рождения?" - подумал я. Слёзы раскаяния прямо брызнули из глаз...

В е д у щ и й: В жизни не слышал подобной ерунды. А теперь узнаем правильный ответ, внимание на экран!

Артур Такойто подносит микрофон к попугаю.

П о п у г а й: С днём рождения!

А л е к с а н д р а: Какой милый попугай. А он ещё какие-нибудь фразы знает?

П о п у г а й: С днём рождения!

В е д у щ и й: "С днём рождения," - он сказал. Действительно 13 букв. Похоже, знатоки побеждают 6:5, да? ДА ДА ДА ДА ДА ДА УАХАХАХА!!! КАК ЗДОРОВО ШТО ВСЕ МЫ ЗДЕСЬ СЕВОДНЯ СОБРАЛИСЬ!!! ХРУСТАЛЬНУЮ СОВУ МАГИСТРУ!!! НА УЛИЦУ К ЦЫГАНАМ!!! МЕДВЕДИ БАЛАЛАЙКИ!!! ОСЕТРОВАЯ ШТО НАША ЖИ-И-И-ИЗНЬ ИКРА!!! ВСЕМ НАЛИТЬ!!!

Надо сказать, последнее предложение было встречено с особым воодушевлением. Потом Пенкин пел про филинов. А потом, на этой высокой ноте, трансляция закончилась, и все разбрелись кто куда. Пришла уборщица Зинаида Петровна, втихаря вращала волчок в тишине зала. *И-и-и-го-го тык-тыгыдык-тыгыдык*

Артурио, Вы себе не изменяете), продолжая знакомить нас с Вашим мрачноватым, но,признаться, завораживающим творчеством...

Анна, Вы ли? Какими судьбами? Мрачности здесь ноль, онли хьюмор)).

Эко чифирь пронимает... Твори еще, про господ фраеров!

В прошлом году текст был презентабельней)). Спасибо, Артём! Как только - так сразу)).

Анна, Вы? Какими судьбами? Мрачности здесь ноль, онли хьюмор)).

Собственной персоной бывает, захожу иногда...это как в отчий дом вернуться после войны...

Пиши,Арт, приятно читать тебя

сочинение подруги, зовут Валерия
выкладываю с её позволения
по-моему, это красиво

Возвращение

Заходящий день расплывался в прохладных осенних сумерках. Хмурое небо, плотнее закутавшись в пелену седых облаков, мрачно смотрело на стаю чёрных птиц, спешащих укрыться в роще. Их тревожные крики разорвали звенящую тишину, неведомую городу, что лежал вдалеке в дымке синего тумана.

Холод. Пробирающий до костей холод. В нём повис запах сырой земли и полыни. Птицы улетели, и в пространстве вновь воцарилась немая тишина. Она давила на человека, одиноко идущего по новой, недавно протоптанной тропе. Он двигался неуверенно, но очень быстро, словно боялся опоздать. Взгляд его серых глаз то и дело впивался в неподвижный циферблат наручных часов в серебряной оправе. Он мысленно считал минуты и беззвучно шептал одно и то же слово, произнесённое им уже столько раз, что оно стало почти таким же естественным, как дыхание. Дорога казалась незнакомой и до невозможности чужой. Нет, её здесь, определённо, не должно быть. Он не должен идти по этой тропе, где свежая трава, ещё не растоптанная окончательно, отчаянно цеплялась за жизнь. Мужчина опустил глаза и долго вглядывался в капли росы, разбрызганные по носкам его натёртых до блеска ботинок. Картинка расплывалась перед взглядом и тонула в неразборчивой череде давних воспоминаний, которые стали теперь его преследователями. И они были беспощадны, точно стая волков, учуявших запах свежей крови. Мужчина закрыл глаза и судорожно потёр замёрзшими пальцами гудящие виски. Волнение нехотя улеглось, оставив потревоженное сознание, наконец, в покое.

Отчаянный вдох.

Неуловимый запах полыни витал где-то рядом, словно неприкаянный дух. Его подхватывал ветер и уносил с собою в заросли терновника, но тот уже успел впитаться в пальто, шляпу и даже в волосы. Во рту растеклась горечь, добавив к волнению ещё и тошноту. Мужчина крепко сжал кулаки и ускорил шаг, по пути отталкивая ветки, тронутые желтизной. Он тревожно вглядывался вдаль, пытаясь отыскать что-то, но перед глазами была всё та же тропа, ведущая, казалось, в никуда. Он шёл по ней лишь однажды, но это воспоминание упорно не желало выходить из своей тени. Оно засело в закоулках сознания, как раненый зверь в своей норе, и не показывалось на глаза. Его как будто бы не было, но мужчина точно знал - вернее, чувствовал - что оно есть. Причём оно не просто существует, обособившись от прочих мыслей, а накрепко сидит в его голове, опутав своими цепкими корнями мозг. Иногда оно давало о себе знать, отражаясь во снах и превращая их в ночные кошмары. И тогда мужчина просыпался с негромким криком, сжимал пальцами смятую простынь и не мог больше уснуть до самого утра. Его глаза уже привыкли провожать ночь, что всегда таинственно исчезала за чёрными вершинами деревьев.

Наконец, тропа обогнула раскидистую иву, и мужчина замер, не веря своим глазам. Перед ним была Она. В его мысли ворвался бешеный поток воспоминаний. Как на ветру колыхались её лёгкие волосы, а он бережно убирал выбившиеся из причёски пряди с её улыбчивого лица. Как тонкое кружево её платья вскользь касалось его пальцев. Почти неуловимый сладкий аромат её духов. Мелодичное звучание тихого голоса, который так часто переходил в шёпот, что сложно было разобрать слова. Прикосновения её холодных пальцев, на которых блестело серебро. Отражение заходящего солнца в тёплых карих глазах, обрамлённых пушистыми ресницами.

Её имя сорвалось с его губ. Мужчина шагнул вперёд, не ощущая земли под ногами. Ему казалось, что воздух вот-вот сгорит, и он задохнётся, так и не сказав ей тех слов, что разрывали грудь. Нежная улыбка застыла на её губах. Она смотрела на него приветливо-спокойно, даже не подозревая о буре, творившейся в его душе.

- Дорогая!.. – Хрипло воскликнул он, протягивая к ней скованные дрожью руки. – Я знал, что ты меня дождёшься. Прости, пожалуйста, прости, что так долго не появлялся, не давал о себе знать. Сколько дней утекло с нашей встречи? Кажется, тогда было лето... да, лето. Цвели розы за твоим окном, и было тепло. И ты улыбалась вот так же, как и теперь. Я пожалел, я тысячу раз пожалел о моём отъезде.– Слова сорвались на отчаянный шёпот и звучали, как заклинание. - Оставить тебя и уехать в другой город было самой большой ошибкой, на которую я был только способен! Ты была здесь совсем одна, оставленная на произвол судьбы. Я не могу поверить, что позволил ночному холоду прикасаться к тебе, когда твоё одеяло соскальзывало на пол. Мне кажется, тогда это был не я. Решение уехать принял другой человек, живущий во мне. Ты не раз и не два видела его, он пугал тебя... Но почему я не обращал на это внимание? Как можно было дышать, когда в твоих глазах растекалась горечь? Но я дышал. И в то же время, это был не я. Ты же знаешь, что я не мог бы жить, когда на твоих глазах выступали слёзы. Но ты меня понимаешь. Я вижу, что понимаешь. Ты всегда понимала меня, как никто другой. – Его лицо исказила вина. На лбу проступили неровные складки, губы искривились, точно он только что принял горькое лекарство. Наконец, он поднял на неё глаза. Она сияла спокойствием, взгляд её источал невероятную нежность, о которой теперь пишут только в книгах. Она улыбалась ему теплее самой Джоконды, и в его душе воцарилась лёгкость, о которой он так давно мечтал. Казалось, чернота минувших дней канула в небытие теперь, когда Она рядом. – Моя дорогая... как ты могла думать, что жизнь вдалеке от тебя будет казаться мне яркой? Я помню твоё единственное письмо. В нём было так много укора и так мало Твоей теплоты. Почему ты не писала мне ещё? – Он устремил на неё вопрошающий взгляд. – Почему? Я был бы рад каждому твоему слову. Хотя... знаю. Ты боялась помешать мне. Дела отнимали много времени, и ты не хотела красть у меня лишнюю минуту. Поэтому тёмными ночами ты стояла у окна и смотрела на звёзды. Нет, не удивляйся. Я знаю это. Я отчётливо видел тебя во сне. – Светлая улыбка озарила его лицо. Мужчина ненадолго закрыл глаза, предаваясь прекраснейшему из воспоминаний минувших дней. – Как забуду? Ты же неповторима... Твои чёрные волосы лежали на плечах, точно кружевная шаль. Ты сжимала в руках своё белое ночное платье и не прикасалась к чашке чая, что стояла перед тобой. Я знаю, что ты считала звёзды. Они мерцали вдалеке, а их отражения плясали в твоих глазах. Ты читала стихи, моя любимая, а потому и не могла заснуть. Я же знаю, как ты восприимчива к искусству. И мне хотелось подойти к тебе, обнять тебя. Но это был лишь сон. Я проснулся с ощущением, будто меня обокрали, и реальность потеряла все краски. Я был далеко. Гонялся за тобой во снах, но так и не смог поймать. Если бы ты только знала, как хотел я вернуться! Если бы знала, какими чужими глазами может смотреть город! Я не знал, что это настолько тяжело. Не мог поверить, что не смогу вжиться в новую обстановку. Мне казалось, что это будет легко. Но ты была сильнее. Сильнее всего, представляешь? И вот, я вернулся. Вернулся, чтобы больше никогда тебя не оставлять. – Он шагнул вперёд. Ботинки увязли в сырой, мягкой земле. Мужчина улыбнулся сквозь слёзы и нежно обнял холодный мрамор её надгробия.

Вы там мрачность просили?Вам художественно отсыпали

Ты - прекрасная дева Илаяли...

Ты - прекрасная дева Илаяли,
безымянный поклонник твой - он.
О, как льды вековые растаяли,
как нечаянно мрак освещён.

Хорошо, моя милая деточка,
между будней ненастных зело
получить долгожданную весточку,
от которой на сердце тепло.

Тихим вечером, медленно тающим,
там, где свет за окном фонаря,
хорошо над свечой догорающей
говорить, ничего не тая.

Льются музыки звуки задорные,
ночь рассыпала звёздный хрусталь.
Замечательно быть такой скромною
акмеисткой, накинувшей шаль.

Наслаждайтесь блаженным сценарием,
книжный некто, пронзённый стрелой.
И принцессы глаза тёмно-карие
не печальтесь о скором весной.

Не скрывайте порывы сердечные!
Сколько б не был тобой он любим.
Ваша молодость - дело беспечное.
И ты вновь расцветёшь, но с другим.

Я всегда твердил, что слова — песок...

Я всегда твердил, что слова — песок.
Что бежать от Музы, не чуя ног.
Что ползущая на побережье пена
есть сознанию свойственный признак тлена.
Я сижу за столом. На столе лишь руки.
Я любил, бывало. Сильней в разлуке.

Я считал, что лист сохранит гербарий.
Что зачем мне космос, раз есть Гваттари.
Что, достигнув дна, стоит оттолкнуться,
ухватившись за стебель араме куцый.
Я сижу за столом. Ничего не надо.
У словес моих нету адресата.

Я писал, что в новости привкус кислый.
Что весной во вне вылезать нет смысла.
Что твой Диоген, залезая в бочку,
этим, наверное, ставил точку.
Я сижу за столом и гляжу на стенку.
Житие мое лишено оттенков.

Я сказал, что камень в коробке — грабли,
чтоб ты пнул, попрыгал, дурной, как цапля,
за грехи своя. И что гвоздь, забитый
в гроб по самую шляпку, есть грёзы чьи-то.
Я сижу за столом. За столом тоскливо.
Заедаю водку неспелой сливой.

Заунывные строки сего романа
пропоёт, надрываясь, акын. Не странно,
что за речи оные мне в награду
не оставят след на щеке помадный.
Я сижу за столом тенью от былого.
Мне не сплясать в туфлях боссанову.

Обыватель уездного N, покорно
признаю я всю тщетность усилий вздорных.
Всеми текстами с вывертом наизнанку
залепляю горячее жерло танка.
Я сижу за столом, на скрипучем стуле,
и недвижим при любом посуле.

Поскольку ничего прозаического мне давным-давно не пишется, постарался привести в нормальный вид рефлексию 5-летней давности.

Белое солнце пустыни

Каменистая дорога тянулась вдоль гряды холмов, поросших сухой, почти обескровленной на вид травой. Чуть поодаль виднелись полуразвалившиеся заброшенные постройки. Окраина города. По дороге попалось мне помятое жестяное ведро днищем кверху, которое я не преминул пнуть, и тут же, завывая, запрыгал на одной ноге. Внутри оказались два кирпича. На одном было краской выведено "изобрази", на втором — "цаплю". Досада, что купился на это дело, недолго занимала меня. Я уже выходил на набережную, где открывался вид на бескрайнюю речную гладь. Далеко вдали, у самой ниточки горизонта мчался быстрый катер. "Сандали". Так называется пляж, на котором я растянул своё бледное, расслабленное вином тело. Ласковое солнце, жёлтый блин на голубом. Плеск накатывающих волн. Одна за другой. Возгласы, болтовня, смех. Всё это постепенно уходило дальше, сознание стало путаться.

В голову прилично ударило, и я очнулся. Рядом болталось помятое жестяное ведро. "То самое," — подумал я. Вода заполнила деревянную лодку на треть, поэтому за работу. Течь — полбеды, отсутствовали вёсла, вот что фатально. К тому же, осмотревшись по сторонам, я с горечью убедился, что вокруг лишь бескрайняя гладь. Закрыл лицо руками и застонал. Медленно опустился на дно лодки, словно развалился на части, и в прострации стал смотреть на небо, но кажется и его не замечал. Горячий кусок округлой формы, словно пришитый к синеватой ткани, становился всё настойчивее.

Настойчивый гомон базарной площади. Подходит один и что-то бубнит. Я разбираю некоторые фразы и вдруг понимаю, это сон. Точь-в-точь об этом этот тип уже рассказывал. И я кричу: "Люди! Люди! Послушайте! Это дежавю! Всё то же самое этот человек уже говорил! Это сон! Это ужаснейший обман! Как вы этого не видите?!" И я смотрю на эти лица, что обступают меня со всех сторон, а глаза у них пустые, с затаённой лютой ненавистью. Я догадываюсь, что враг им теперь, они меня уже не отпустят, ибо тайну их страшную прознал. Но всё равно пытаюсь достучаться. Меня поднимают и несут за городские ворота. Я чувствую, что начинаю просыпаться, что я в каком-то подвешенном состоянии между сном и реальностью. Нет-нет, я должен удержаться, должен разобраться, должен донести. Я даже слышу, как мой горячий крик "Люди! Люди!" прорывается наружу. Меня выносят за пределы города, закрывают тяжелые деревянные, почти окаменевшие ворота, запирают на тяжёлый засов, а в маленькое окошко смотрят лица из толпы. Злые, немые, каменные лица. Я стучусь в ворота: "Откройте, суки!" И просыпаюсь в поту и тревоге.

Неизвестно сколько я пролежал. Видимо, долго, потому что вода уже подбиралась к лицу. Сев, я снова вспомнил о вёслах. Боже, какой чудовищный эксперимент, какая безжалостная сила вынудила меня покинуть пляж. Я просто хотел отдохнуть по-человечески. Слабость уступила место вспышке дикой, первобытной ярости. Я вспомнил все ругательства, какие знал. В отчаянии бил руками о дно лодки, о ведро, бил ведром, бился головой, в которую пришла мысль, что вся эта ситуация — метафора жизни.

Что это? Или кажется? Напрягая ослабевшее зрение, мне почудилась полоска суши. Бог услышал мои проклятья! Слава тебе, господи, я буду ценить каждое мгновение жизни, только помоги! Но как далеко. Но ведь хоть что-то. Но как далеко всё-таки. Что же делать? Нет, не доплыву, силы на исходе.

Решено. В последний раз окинув взором лодку, перевалился за борт и поплыл. Плыл и плыл. Целую вечность. Наглотался воды. Временами мне казалось, что сводит ноги, что я больше не могу, но каждый раз приказывал себе бороться. Уже не так и далеко. Ещё чуть-чуть. На берег вынесло уже почти безжизненное тело. Я отполз на сушу, сколько мог. Вода лизала пятки. Я забылся. Где я? Где моё ведро? Идти, идти. Долго так не протяну. Нужно найти выход. Где люди? Надо сойти с этой горы, другого пути нет. Вдруг почва осыпалась подо мной, я оступился и, не удержавшись, побежал вниз. У подножия зацепился за кочку. Сальто, и я распластался на спине, сломав ногу. Какой ужас. Солнце в зените палит беспощадно, совсем белое в пустыне. Губы потрескались, лицо обгорело. Приподнявшись, окинул мутным взглядом дико усталого человека бескрайние пески. Ещё немного попрыгал на одной ноге, как цапля, и упал. К чёрту всё! К чёрту! Всё равно! Моё бренное тело занесло вскоре. Осталось только лицо, на которое сел нереально огромный слепень, и я не мог его отогнать.

— Дядиська, а как тебя зовут?

Девочка лет 4-ёх трогала моё лицо и по-детски наивно смеялась.

— Артур, девочка.
— Дядя Айтуй, у тебя всё лисо класное.
— Это плохо, — улыбнулся я.

Где-то рядом послышался голос.

— Полина, не приставай к дяде.

Я вспомнил, что у меня была конфета в кармане, и потянулся к джинсам, чтобы обнаружить, что конфета безнадежно растаяла. А девочка убежала к маме. Солнце в зените палит беспощадно. Я зачерпнул рукой белый песок и разжал кулак. Это было летом. Это было прошлым летом. Песочный человек. Смешной паяц умильный. Песок сквозь пальцы ветром в реку забвения.

Фантастический рассказ 4-летней давности.
Отредактирован, вырезано много шелухи.

"144721"

Ранний вечер за окном заведения. Ресторан на бульваре Энтузиастов. Мы сидели в несколько сдвоенных столов. Чья-то круглая дата. Всё чинно, благородно, как полагается в таких случаях. Я присутствовал, но в то же время отсутствовал в тот день. Хотя, что значит в тот день. Давно уже в этом отрешённом состоянии находился, словно постепенно отказывался от действительности. Что есть действительно важно? - задавался я вопросом. Вечная метафизика: в одном случае вполне естественно срабатывает холодный голос разума, в другом, по особому настроению - отрава возвышенного идеализма. Как там, у Блока: "Ночь распростёрлась надо мной и отвечает мёртвым взглядом на тусклый взор души больной, облитой острым, сладким ядом". Я что-то вспомнил и с досады грохнул ладонью по столу: сервизы вздрогнули, кусок стерляди был катапультирован вилкой и благополучно исчез в неизвестном направлении, завалилась набок рюмка - малиновое пятно расползается по скатерти в японский флаг. Лето, осень, зима, весна. И снова лето, моё тридцатое лето. Здесь я этого не замечаю, здесь не светит солнце, здесь вообще ничего не светит, ни один луч не способен пробить этот мрак. Серая серость бытия. Я плыву по реке в тумане. Сложив руки на груди, лежу на тихой воде и, кажется, даже закрыл усталые глаза в полном безразличии, а слабое течение несёт меня к водопаду. Наверное, когда уже буду падать в бурные потоки, только тогда я очнусь и в агонии буду лихорадочно всё вспоминать...

- Артур, ты здесь?
- А?
- Чокнемся, говорю.
- Чокнемся.
- Как тебе новые меры нашего правительства по реанимированию экономики?
- Знаешь, я всё внимательно изучил - не фонтан.

Я вздохнул, чуть пригубил, посмотрел на своё искажённое отражение на бокале. Почему-то представились радужные мыльные пузыри, как они лопаются. Мой новый, не сказать что желанный знакомый напротив - тучный господин лет сорока - продолжил чавкать горкой пирожных, слегка рассеянно улыбнувшись моему занятию. У дамы по правую руку не закрывался рот от болтовни. Пригубил ещё чуть-чуть и вновь уставился в окно, стекло которого было столь прозрачным, что казалось - можно встать и пройти сквозь него без помех и особых на то способностей, что иной раз живо рисует наше воображение. Помнится, некто Б. годами долгих, упорных тренировок научился проходить сквозь стены, даже успел ограбить пару мелких банков в Челябинске. И только на радостях возомнил себя Мефистофелем, как в следующую свою ходку 19 апреля 2003 года застрял. Таким его и нашли сотрудники ФИРМЫ - застывшим в железобетоне, с открытым от удивления ртом. Экспертизой, вроде как, ничего интересного, кроме следов алкогольной интоксикации и ЛСД в крови "Мефистофеля", обнаружено не было, мозговое вещество в пределах нормы. Дело, конечно, замяли, а случайные свидетели один за другим бесследно исчезли при весьма загадочных обстоятельствах. Тёмная, леденящая душу история, ниточки которой ведут на самый Верх. Однако, материалы (разумеется, с непременным грифом "сов. секретно") сохранились, сохранились сугубо в бумажном варианте, с многочисленными пробелами - тощее досье в дюжину рукописных листов я получил из ухоженных рук работницы Архива ФИРМЫ, с которой имел непродолжительную связь. Ангелина - Геля, как я её ласково называл - не могла не понимать чем рискует, но совсем "потеряла голову". Такие дела. А там, за окном, кипела жизнь. Почему-то тем же самым я интересовался меньше, будучи непосредственно на улице. Может быть, потому, что у меня теперь была масса времени всё внимательно разглядеть, времени, которое я благополучно убивал за этим столиком с тонкими кривыми ножками. Солнце уже падало за крыши домов, конденсационный шлейф сверхзвукового разрезал июльское чистое небо. Июльская жара. От разогретого за день асфальта поднималось марево. Дрожали, расплываясь в горячем воздухе, прохожие на той стороне. Конферансье: "А теперь, дамы и господа, гвоздь нашей программы - белый танец, дамы приглашают кавалеров". Ни один мускул не дрогнул на моём лице. Вздрогнул я от того, что кто-то легонько коснулся моего плеча.

- Понимаете, я не подхожу первой, но вы привлекли моё внимание тем...
- Чем же?
- Вы молчите и постоянно смотрите в окно с таким сосредоточенно-отсутствующим взглядом.
- Смотрю.

*щелчок*
- Скажите правду - грядёт апокалипсис? Я должна знать, у меня ещё остались здесь кое-какие дела.
- Ну, я могу вам доверять?
- Абсолютно!

Глаза забегали влево-вправо, выразив некоторую степень беспокойства, вроде бы все заняты своим делом. Я от напряжения попытался проглотить слюну, но во рту пересохло, поэтому я ничего не проглотил и, понизив голос, шёпотом заговорщика заговорил:

- Это строго конфиденциальная информация. К тому же, возможны варианты, вилка причинно-следственных связей. Пока могу лишь сказать, что человеческий фактор играет ключевую роль, но одному мне не справиться, там много нюансов, это мы обсудим после, тет-а-тет.
- Разумеется. Вот вы пялитесь, пялитесь в это окно. С таким же успехом можно пялиться в голую, покрашенную в бледно-розовый стену какого-нибудь общежития. Я вас прекрасно понимаю, потому как и сама в некотором роде. Но на людях это, естественно, вызывало бы подозрение. Они только того и ждут: шпионы, повсюду шпионы, Ищейки Оверсира внедрены во всё, во что только можно внедриться. Аппаратура монтируется ещё на стадии производства конечным отделом якобы контроля качества, это у них называется "КОНТРОЛЬ КАЧЕСТВА". Разве что под кожу не лезут. Хотя и тут никто гарантий не даст. Меня, к слову, последние пару недель беспокоит затылок. Эта сконцентрированная тяжесть действует на мои и без того расшатанные нервы, не даёт нормально спать по ночам. До чего дошли - в уборной даже расслабиться нельзя, представляете, нужно быть всё время начеку. Улыбаться, улыбаться как блаженный идиот, производить впечатление ничего не подозревающего простачка. Так что в окно оно, конечно, целесообразнее. А вот представьте на секундочку, что окон не существует в природе, а? Это создавало бы для нас определённые трудности. Вы разделяете мою точку зрения, мессир? Да что там - это была бы катастрофа! Мы понимаем друг друга. И слава Богу, что существуют, хотя я в него не верю. Что-то я сегодня вся такая экзальтированная, противоречивая, наверное магнитные бури. Потанцуем?
- Потанцуем.

Я хлопнул в ладоши, и немного перегоревший от ожидания, специально приглашённый из соседнего Купола исполнитель, понимающе кивнув, припал к микрофону.
*щелчок*

Что это было? Ну, да ладно, в первый раз, что ли.

- Ты что-то пытаешься прочесть на моём лице? Уже целую минуту храня безмолвие.
- Безмолвие? А, ну да, что-то вроде того.
- Потанцуем?
- А разве...
- Что?
- Нет, ничего, потанцуем.

И мы танцевали. Замедлив темп, я постепенно сокращал расстояние между нами. Пальцы будто ледяные. Ощутив стук её сердца, мне представилась птичка, маленькая птичка в клетке. И тут случилось нечто странное - острый язычок заполз мне в ухо. Бред какой-то. По-моему, ко мне возвращается давешняя лихорадка. Озноб по телу, голова плывёт. Только этого не хватало, опять слягу. Кто я? Замороженная палка от веретена, гудящее осиное гнездо вместо пряжи, объятое пламенем огнемёта. Это ОН, холодный ожог. Со лба стекла капелька пота, я отстранил партнёршу и спешно зашагал к выходу.

- Эй, что с тобой? Проводишь меня?

Я даже не понял, ответил ли что-нибудь, как мы оказались вдвоём на улице.

*щелчок*
Едва оказавшись на улице, я заметил чёрного как смоль кота, развалившегося на скамейке. Он - этот безжалостный тигр - видимо, караулил именно нас, поскольку уже приготовился перебежать дорогу. Этого я, разумеется, допустить никак не мог и с криком "Но пасаран!" вернул животное на место, доходчиво объяснив, что оно выбрало неудачную мишень. Однако кот продолжал недовольно махать хвостом. Тогда я достал из кармана кусок докторской колбасы, который намеренно стащил со стола для такого рода ситуаций, и снова сунул руку в карман за ненадобностью. Все были довольны, назревающий конфликт был улажен в наилучшем виде. Я даже от радости хотел было станцевать с ним вальс, но тут же осознал, что это трудно осуществимо, поскольку кот был не при параде, а проще говоря голый, к тому же мужчина. Здесь уже дело принципа. Тогда я скинул свою облезлую шляпу и стал орать и отплясывать какой-то замысловатый фристайл, импровизируя на ходу. "Я танцую буги-вуги, я пою мой блюз, я намереваюсь стоптать all my fucking shoes! Я танцую буги-вугииииии, я пою мой блююююююз, я намереваюсь стоптать all my fucking shoоoоооes! Оуеееееее! Иииихаааа!"
*щелчок*

- Ты что там делаешь? Пойдём уже.

Я очнулся и чуть не задохнулся. Вернулся привычный городской шум. На скамейке спал полуголый бомж. Кота по близости не было. Ни чёрного, ни рыжего с белыми лапками и воротничком - никакого. Зато прямо передо мной будто из воздуха нарисовалась старуха. Плюнула под ноги и произнесла:

- Ишь, танцует он. Напьются до полусмерти и орут, оболтусы, ни стыда, ни совести! И девка у тебя, небось, такая же.
- Бабуля, вы плод моего воображения!
- Чаво?
- Я говорю, прекрасная погода, не так ли?
- Ой-ёй-ёй, тьфу на вас.

А погода и впрямь благоволила прогулкам: по высокому небу лениво проплывали облачка. Там, высоко-высоко свиристели, носились неугомонные стрижи. Покачивались кроны вековых тополей, густой листвой нависая над аллеей парка, по которой мы шли не спеша. Набойки на её шпильках чрезвычайно звонкие.

- Чем занимаешься?
- Вообще, я не местный. Репортёр из Челябинска, охотник за сенсациями.
- А здесь какими ветрами?
- Как раз по роду деятельности командирован. Неделю как угорелый собираю информацию по одному делу - резонансный сюжет должен получиться. Уже успел нажить и врагов, и друзей, один из которых и пригласил меня на это мероприятие.
- Как интересно. А я переводчик, мечтаю сменить обстановку. Скажем, Лазурный Берег, солнечная Флорида. Как вариант - туманный Альбион, хотя тамошний промозглый климат не вызывает у меня энтузиазма.
- Кое-какие консультации по языку Вильяма нашего Шекспира мне бы не помешали.
- Могу подтянуть.
- Great!

*щелчок*
- Чем занимаешься?
- Вообще, я местный. Преподаю в Академии Утечки Мозгов теорию разумного абсурда.
- Будешь смеяться, я студентка этого престижного вуза.
- Вот это да. И на каком курсе?
- На первом. Кстати, у нас значится этот предмет - теория разумного абсурда, но у нас другой ведёт. Человек со странным, будто бы восковым лицом. У нас в группе только и разговоров, что о нём. Кто-то побаивается, кого-то притягивают его странная физиономия и лекции.
- Другой вести не может, на данный момент только я один владею необходимыми знаниями. Это маска.
- Маска??
- Именно.
- То есть что же это получается. Он это ТЫ??
- Снайперское попадание.
- Не может быть! Тот самый Фантомас? Ой, извини, мы его, то есть тебя так в шутку называем. Ух, мне надо это переварить, Сесиль и Сусанна умрут от зависти.
- Не разлей вода СС. Одна облизывается по часовой и закатывает глаза, другая как бобёр грызёт "Кохинор".
- Точно подмечено. Возвращаясь к маске, удовлетвори...
- Любопытство? Дисциплина новая, полулегальная пока. Дело в том, что её развитие, в принципе, может поставить под сомнение основы самой Системы. Сама понимаешь, обычной экзекуцией тут не обойтись, это будет показательный процесс с предсказуемым вердиктом - пытка на Центральной Площади. Так и представляю, как мои останки везут в смердящей труповозке к ближайшему кладбищу. Именно поэтому я предпочитаю хранить инкогнито на первых порах. Так сказать, бросить пробный шар. Собственно, я и выступил инициатором введения предмета в обязательную программу, а первый зам, правая рука Повелителя Инноваций, которому я предварительно запудрил мозги, сам помог мне с легендой. Избавиться от одного посвященного второразрядника в случае форс-мажора, думаю, мне не составит особого труда.
- Да, это многое объясняет.
- Кстати, странно, но тебя я тоже не припоминаю, а память у меня та ещё, фотографическая.
- Неудивительно. Одухотворённое лицо привлекает нездоровое внимание в наш век технологий, поэтому я накладываю экстремальный макияж кибер готов, ношу облачение "апокалипсис милитари" с биохазардом и иссиня чёрные киберлоки, чтобы не выделяться из толпы, а также серебристые непроницаемые линзы-обманки. Невооружённым взглядом и даже приборами они идентифицируются как широко распространённые имплантаты для повышения зоркости - настолько искусно сделаны. Спецзаказ для оборонных цехов Дженерал Наноэлектрикс, в копеечку мне влетели на Чёрном Рынке.
- Скрываешься от кого-нибудь?
- Не секрет, что в аудиториях концентрация Ищеек Оверсира наиболее высокая. Они очень чувствительно реагируют на Вирус Меланхолии, который легко читается в глазах их сенсорами. От перспективы утратить статус Гражданина и быть депортированной за пределы Купола меня бросает в холодный пот. Кстати сказать, мне со скрипом даётся твой предмет, это же сплошная философия с массивами формул.
- Могу подтянуть.
- Здорово!
*щелчок*

Было странной идеей пойти за бутылкой воды в супермаркет. Я произнёс заклинание, и ворота расступились перед нами. Эксельсиор! От духоты и суеты торгового зала, учитывая количество выпитого алкоголя, меня стало мутить, и я приложил бутылку воды из холодильника ко лбу. А на кассе брякнул кассирше:

- Мне так неудобно, что вы, женщина, сидите, когда я стою. Или как там правильно, наоборот?
- ОХРАНА! ОХРАНА!! (я думал, что оглохну) Эдуард Венедиктович, проводите пьяного наглеца и его спутницу к выходу! Немедленно!!

Эдуард Венедиктович оказался метра два высотой и шириной немногим менее, поэтому я не стал искушать судьбу и незамедлительно пропел Оду Полного Повиновения Авторитету (ОППА), которую сочинил на ходу. Все были довольны, назревающий конфликт был улажен в наилучшем виде. *щелчок* И поскольку мужчина был при параде, в брюках и пиджаке, то мы на радостях таки станцевали вальс! Ах, что это был за вальс! Наши тела, пышущие здоровьем, грациозно скользили по залу. Многоуважаемая публика в лице покупателей щедро бросала цветы к нашим ногам, аплодисменты, крики "Браво!", "Брависсимо!", "Эти парни что надо!", "А вы заметили, всё вокруг стало таким цветным и ярким, вау", "Ой, а у меня бабочки в животе", "Аллилуйяяяяя!" - тут и там. А потом один парень в сомбреро и пончо, похожий на панду в бамбуковой роще, предложил (светлая голова): "Гайз, а давайте уже как следует все надерёмся!" Тысячи залпов "Дом Периньон", пробивших крышу, были ему в ответ! Аллилуйя! Парень в сомбреро и пончо: "Ну, так вот, приезжаем мы, значит, с моей бамбиной в Тегусигальпу, а я ей и говорю: "Лупита, дорогая, здесь даже выпендриться не перед кем, одни аборигены, ты что здесь забыла, любовь моя?" А она мне: "Родственников и мишку" Представляете? Я задумался о несовершенстве мира" И все мы крепко задумались. Я ему: "А манекен Валентин всегда приветливый, всегда выслушает участливо. На даче у меня живёт. Иной раз оборачиваюсь, а он у занавесочки стоит - провожает. Молчаливый такой, задумчивый, тихий-тихий. Подругу ему надо. Только одна беда - руки оторвали какие-то отморозки. Ночью ворвались, замок срезали, весь дом перевернули, я бы им самим руки оторвал. А так, он парень видный, конечно. Я ему и паричок прикупил, штанишки моднячие." "Какой ещё парень?" "Валентин." "А руки чьи?" "Хосе, амиго, языковой барьер уже преодолён, тебе только приёмник надо настроить, и всё будет зашибись". И мы как следует надрались кальвадос, пыхнули йаге из Акапулько и затянули нашу: "Пара байлар ла бамба, пара байлар ла бамба, се несесита уна пока де грасиа, пара ми, пара ти, ай арриба арриба, ай арриба арриба, пор ти сере, пор ти сере, пор ти сере, йо но сой маринеро, йо но сой маринеро, сой капитан, сой капитан, сой капитан, бамба бамба бамба бамба бамба бамба бам!" "Т-р-р-р-р-р йахууууу, ай лав ю, мучачас!" Словом, это был оглушительный триумф. Нас даже не хотели отпускать, и пришлось отстреливаться. *щелчок*

Темнело. Неугомонные стрижи как по команде растворились в воздухе. Включился сверчок. Небо стало пустынным и неопределённо далёким, будто это и не небо было вовсе, а нечто или может даже ничто. Брезент, накрывший грядку огурцов. Я пошарил по брезенту и обнаружил одинокую звезду, самую яркую. В вечерний час только она одна была видна, будто говорила: "Нет, парень, это всё-таки небо, такое непостижимое, недостижимое для тебя, ползающего по грядке огурцов."

*щелчок*
- Warning!! Warning!! Система предупреждает, что вы нарушаете пункт 4-ый Протокола о...
- Бла-бла-бла, оставьте меня в покое! У меня только-только налаживается личная жизнь.
- Это саботаж? Вы забываетесь, мистер Мореарти, личный номер 144721. Будьте благоразумны, мистер Мореарти, подумайте о ней, вы же не хотите, чтобы с ней что-нибудь случилось, что-то страшное?
- Если хоть один волос упадёт с её головы, клянусь Создателем, я вас из-под земли достану!
- Остынь, ковбой консоли, миссия невыполнима. Система имеет несколько независимых, динамически обновляемых резервных копий.
- Тоже мне секрет Полишинеля.
- Цикл завершается, мистер Мореарти. Рекомбинация гарантирует защиту от Вируса. Сохранение личности, обновление условий - и нет проблем. Искать её - всё равно что следы лисицы в глухой тайге после снегопада. В моей электронной начинке не укладывается, каким образом у вас это. Мы изучим этот вопрос.
- Не надо ничего изучать! Она останется со мной, либо я самоликвидируюсь!
- Блеф.
- Что есть жизнь без любимого человека?
- Патетика. Идеализм. Сладкий яд.
- Какой вы не-ро-ман-тич-ный.
- Не делайте глупостей, Мореарти. Вы, конечно, ценный кадр, но...
- Но? что "но"? Незаменимых не бывает - вы это хотите сказать?
(пауза)
- Я не имею полномочий.
- Как и любой другой AI.
(пауза)
- Хорошо, я передам ваш ультиматум. Ждите ответа.
*щелчок*

Я жил настоящим моментом, жил ей, готов был всё отдать за эти часы, минуты, мгновения счастья, того самого счастья. И всё бы ничего, но дорога обрывалась. Я вдруг явственно услышал, как вращаются шестерёнки отпущенного, как огромный, неповоротливый механизм отсчитывает время. Тук-тук. Или это сердце моё? Тук-тук. Моё тридцатое лето неумолимо. Перед разлукой хотел надышаться, всё выговорить, всю любовь свою выразить. Я воздел руки к небесам, откуда в ответ пролился дождь, тяжёлый чёрный дождь. Её пальцы опять ледяные. Она подарила мне синюю ленточку. "Ленточка была в моих волосах, когда волосы были длиннее, а я младше и верила в сказки, в милую фантазию." Ливень заглушил её слова. Я плыву по реке в тумане, только синяя ленточка в руках. Сложив руки на груди, лежу на тихой воде и, кажется, даже закрыл усталые глаза в полном безразличии, а слабое течение несёт меня к водопаду.