Фильм хорош или плох, но зачем коверкать наш великий и могучий язык таким названием? Наверное его составляли всем племенем тумба-юмба.

В названии фильма использован стилистический приём анаколуф. Это стилистическая фигура, неверное согласование слов в предложении, допущенное нарочно или непреднамеренно. Анаколуфы чаще всего допускают непреднамеренно. Обычно их «авторами» становятся малограмотные люди, которые с трудом представляют, как согласовать деепричастный оборот с основной частью предложения. Однако прославленные литераторы тоже были знакомы с такой фигурой и активно использовали её – ради повышения экспрессии. Считалось, что построение фразы с нарушением логики создаёт эмоциональный акцент. Писатели смотрели на анаколуфы, как на лежачих полицейских — заставляя читателя «притормозить» с их помощью. «Повелителем» анаколуфов называют Чехова

Променяли страну ученых и страну героев на страну специально созданных безвольных... Фильм хороший, правдивый и реалистичный. Настоящее сопереживание вызывает Сергей Витальевич.

+1

Долго шёл к этому кино, непозволительно и непонятно долго. При таком-то в своё время ажиотаже, мелькании пред очами регулярно. "Маяк"-то вон как, мигом. Ведь когда ты по натуре бобыль, проживающий жизнь с определённой отсечки, сначала невольно, а потом и добровольно, в своей, в сущности, черепной коробке, такие вот уединённые, обособленные, что местом, что настроением, вещи, будь они ладно, разумеется, скроены, самое оно, что доктор прописал. Резонируют, внутренний мирок подпитывают. А драматургия, то есть каркас для кружев лирических, действительно здесь убеждает, не подводит. Что юга, пестрота флоры и богатство фауны, когда мне жухлый мил стебелёк на земле холодной? А когда сизая дымка тумана рассеивается, пейзаж уже не выглядит серым, не правда ли, таким? Глаз замылился просто. Снег на фоне волн. Не задумывались вы, что волна набегающая стилистом для прибрежных камней является? Из тусклых она делает их яркими и свежими. Жизнь — в камнях. Ну да ладно. И на хоромы по телевизору равнодушно ведь взираю. Вот те крест. То ли дело такая вот эстетика ебеней, аскеза. Словами соратника моего дражайшего, доброты необыкновенной: "Когда художник голодный, он злой, и выдавит из себя всю свою мощь таланта. И вобьёт это всё в самое темечко. Как гвоздём. И оно застрянет там на всю жизнь." А сытый если — наоборот. Во времена этого дурновкусного поветрия с нейросетями барбиголовых, ежели не в научных целях разве что, когда розовый Антихрист стучится длинным ноготком в наши с вами филенчатые евродвери, мы видим вдруг исконный косяк дверной. И другое. В таком духе. Ну разве это не чудесно? Зумер с плеером в ушах скажет: "Советский вайб". Но мы, старичьё битое, от этого поморщимся языка птичьего. На поверхности лежит пункт, что стажёр, решив умолчать о содержании послания, думал о своей шкуре сугубо, как под горячую руку полярника бы не попасть. Однако тот, который с Большой земли передавал и так рьяно настаивал, на том, чтобы полярник был осведомлён обязательно, подумал ли о состоянии его грядущем, явно тяжёлом, от этого все последующие дни томительного ожидания? Дружит ли он с головой вообще-то говоря? А не рассудил ли, в этой связи, сам молодой стажёр о напарнике участливо? Ведь нам прямо не объясняют мотив его поступка. Возможно, там и того, и другого было. Тем и ценна идея бывает. Амбивалентностью трактовки, предметом верчения в умах зрителей пытливых. Впрочем, совсем не этим хочется заканчивать. Но тишиной и безмолвием. В кинофильме этом. И хорошо, что продолжительными. Когда слышен нам шум ветра пронизывающего, плеск суровых волн, радиопомехи как некий нойзовый запил. И что-то внутри героев под аккомпанемент происходит. Борьба. Попогребский умело погружает в это созерцательное, медитативное. Искомое, читай. Но тихой сапой не доезжает, натурально шокируя в крайней четверти. Из малого, где-то не очевидными решениями, таких моментов два, и второй не красит героя, конечно, повреждённого рассудка нарастает комом, катящимся в тупик самый. Что, понятное дело, сдувает ветром определённую категорию оценочную, принципиально отсеивая уютно декаденствующую хипстоту чахлую. За что, за полную гамму, хочется особенно руку пожать. Свой тупик в стене герой преодолел, вполне себе не секрет, не суть. А в глобальном смысле — умолчим заботливо. Натянем "плевок" и помолчим выразительно. Тишина, безмолвие. Вид судна у косы. Море успокоилось наконец. Ком, тот самый, до горла докатывает. 9/10. Светлая память Пускепалису.