Семь холмов, на которых была построена Москва

Ну,
что?
Вот тут,
наверное,
столицу бум
основывать.
Так я го-
ворю или
не так?
Так.

В долине
реки на естест-
венных террасах.
Рельеф территории
характерен для
Русской рав-
нины, за-

нима-
ющей цен-
тральный ре-
гион европейской
части России, — не
плоская, всхолм-
лённая мест-
ность[15].

Делаю пока
первый получерт-
ёж-полунабросок этой
местности, отхлебнув из
горла. Нет-нет,
место явно
хорошее.

Холмы
эти разные:
больше, меньше;
крутые, пологие.
На маковицах
особые по-
стройки
будут.

Прямо
загорелся
идеей основать.
Потираю ладошки
вспотевшие, други
моя! (князь Юрий
Владимирович
aka Долго-
рукий)

P. S.:
Для пред-
ставления кон-
фигурации холмов
исполнителю работ
повернуть данный
массив текста
на 90 гра-
дусов.

Ива новая

В Вербное
символическим актом —
с игрой слов "Ива новая" —
решено
было подарить
Екатерине Ивановой
иву —
авось памятью.
У реки, где каверны
под опасной
наледью,
дёрнул я жилистую лозовину,
дёрнул я жилистую лозовину,
дёрнул я жилистую лозовину.
И гнул её,
и гнул её,
и гнул её.
И пнул её!
Сплюнул.
Грязно выругался в сердцах.
Пробовал на зуб,
пробовал на зуб,
пробовал на зуб.
Слышали непуганые птахи,
как у реки
был я словами груб,
без ножа
лимитированный а-ля Панахи.
Дёрнул рядом, другой —
сплутовать,
за иву выдать —
втуне.
Ушёл, махнув рукой!

Колесо обозрения

Жутко
интересно,
что творится там,
в кабинках чёртовых колёс.
Эких, эких
диких проявлений
навращался дисковый колосс.

Перископ гигантской подземной лодки

На площади Азатлык
из-под земли
выглядывает перископ
гигантской подземной лодки.
Хороший обзор.
Идёт сбор информации.
Прямо по курсу —
пирамидальной формы
трибуна для
зрителей шоу.
Если повернуть перископ
на девяносто градусов против
часовой стрелки
по "правилу буравчика" —
видно здание "Тюбетейки".
Если по часовой
на тридцать —
серпантин ходовой дорожки —
излюбленное место
самокатчиков.
Если повернуть
по часовой стрелке
градусов эдак на сорок пять —
каток для катания
на коньках.
C его синими дугами входов,
большим шаром
по центру
наподобие ёлочной игрушки,
имитацией коробки
с подарком,
световой гирляндой,
расходящейся пучком от центра
над головами фигуристов.
Если повернуть
на девяносто градусов по
часовой стрелке —
будет циферблат мэрии,
на котором указаны дата и время.
При должном зуме
смотритель внизу
способен это рассмотреть.
Кто внизу?
Сколько их?
Что это за раса?
Идёт сбор информации.
Хороший обзор.
Если
максимальный зум
выкрутить —
видна вывеска ТЦ "Палитра".
Дворник Григорий
признался мне,
что перископ поворачивался,
раздавив пол-литра.

Танец встречных прохожих

Вот только
не надо говорить,
что забыл,
когда танцевал
с кем-то в последний раз.
В долгих
ежедневных
скитаниях
прохожих по тротуарам,
когда каждый
вежливо
держится своей стороны,
жмёт к телу руки,
встаёт боком,
пропуская
на узких тропках,
случаются
моменты,
когда вы идёте лоб в лоб.
И тогда один,
стремясь разойтись,
делает шажок в сторону,
а другой повторяет это движение,
в том же направлении.
Тогда первый
делает шажок в другой бок —
следует повторение.
Иногда число
синхронных шагов
достигает двузначной отметки.
Внеплановый
вальс немногих секунд —
мгновений
настоящей магии
социального единения,
нечаянной гармонии
двух незнакомцев.
Это и есть —
танец встречных прохожих.
Поэтому —
вот только
не надо говорить,
что забыл,
когда танцевал
с кем-то в последний раз.

Лесник-интроверт

Да и можно
перемещаться по ветру.
А если
ветер дует
в другую сторону —
то тебе и не надо туда,
вот и всё.
Всё природой предусмотрено,
эволюционность
бородатая.
Движение воздушных масс
помогло Элли
покинуть Канзас.
Потому шоссе
необходимы лишь в лесу,
где не дует.
Дуэтом к тезису —
будет факт оживления
статичного лесного пространства
для стороннего наблюдателя.
Лесник один
вынимал из ранца —
пополнить мировую фильмотеку —
допотопную камеру
для документального кино
про лосей —
за целую неделю
не происходило ничего,
мышь-полёвка
еле заметно шуршала по снегу.
Водители выходят,
идут к лесу и
делают на камеру дела
чаще лосей или
опадания последнего листика.
Поэзия лесного шоссе —
это есть мистика.
Намедни
по шоссе
проезжала
восьмая за всё время Марта.
И музыка
из окна её автомобиля
звучала
одичавшему леснику
как для
аборигена острова Суматра,
напомнив ему
цивилизованную юность.
И строки все
слагают поэтому.
Перемещаться положим по ветру.
Шоссе — оставим лесу,
безветрию,
леснику-интроверту,
снимать
его угрюмость.

Повозка с оглоблями на веранде кафе "Peter's"

Ходишь, ходишь привычной дорогой, задумываешься по обыкновению, очевидных вещей вокруг не замечаешь. Но эту броскую вещь не заметить сложно. Притянула мой взгляд давно небольшая красная повозка с оглоблями на веранде кафе "Peter's". Уютное место. Лошадь не по мелким габаритам будет — в повозку, берусь утверждать, был запряжён ослик. Летом посетители сидели на веранде, доносились разные вкусные запахи. Всегда было так людно, что я просто мог и не заметить повозку. И ослика, который её вёз. А сейчас снег лежит, холода были не шуточные ещё совсем недавно. Веранда-то сквозная, ветрами обдуваемая. Какой-то сердобольный посетитель, вероятно, взял ослика домой. Может, сам владелец по имени Петя? Молодец Петя. Осликов беречь надо. Настроение у них, судя по известной мультипликации, и так обычно не очень. Но ничего, ничего. Скоро пригреет ласковое майское солнце, растает, подсохнет. И Петя выпустит ослика на простор. И тот, нежась в лучах, жмурясь и улыбаясь, повезёт тележку, на радость не только детворе, но и сентиментальным бородатым дядькам, по дорожке вдоль проспекта Сююмбике. А вечером, когда пройду я привычной дорогой, увижу наконец ослика на веранде кафе "Peter's".

Солома способна вдохновлять

Только
одна звезда —
начало вышивки на пяльцах,
изображающее твоё,
в виде мерцающей пиктограммы,
выразительное око.
Задумался, витал и не
почувствовал,
как обожгло сухие пальцы.
Но и другая была,
оказалось,
за полосой оконной рамы,
когда я перевалился
звенящей головой
через балкон,
чтобы сплюнуть на завядшие внизу
прошлогодние цветы
на мартовской проталине.
И эта солома,
представь себе,
способна вдохновлять
подобно графике Кравцова.
Да только она,
откровенно говоря,
и способна,
ибо цвет, берём пунцовый,
жизнь вдохнув,
даруя смысл,
уплощает, и без того
не бог разумеет какую,
мысль.

На шоу Майка Дугласа 1976 года

Он сидит за роялем,
разболтанный,
в кепке,
надвинутой на глаза.
Он играет и поёт
неповторимым
наждачным
голосом
"Яйца и колбаса".
Размыто,
будто диафильмы.
В лагере были "Звёздный".
Я пьяный,
улыбчивый,
но одновременно серьёзный.
Том Уэйтс —
состояние души
виршей моих на треть —
парня, который
не умеет нормально сидеть.
на Шоу Майка Дугласа
девятнадцатого ноября 1976 года.
Я говорю об
интервью с Томом.
И мне даже
необязательно
в точности понимать,
о чём увлечённо
говорят эти два абсолютных антипода
на языке уже позабытом,
незнакомом.

Она сказала, что я поэт

Лёгкая тошнота
от приторно сладковатого дыма.
Я подметаю листья
на набережной,
у загогулин чугунных.
На скамейке
горизонтальное тело
непробудного уличного Никодима.
Маятник "конского хвоста"
гордой бегуньи.
Я щурюсь
на ярком солнце,
разглядывая ржавое судно.
Месяц назад
состоялся суд, на
котором,
вместо сети,
я получил возможность
этих впечатлений.
Теперь-то,
когда у меня будет чернильница,
я буду сочинять,
а не
вылью её
на памятник
известному поэту,
на которого, дарительница
мне сказала,
надобно равняться.
За что и был приговорён к этой
исправительной работе.
Я рассказал
это по телефону
оператору
анонимной психологической помощи.
И она сказала,
что я поэт,
есть, мол, запал,
не как остальные "овощи".
Оценить
попросили услугу.
Ткнул на максимальный балл.

Начальник-аутист

Как
выразить
недовольство?
Как
показать,
кто тут большой начальник
большого предприятия?
Я кладу
ладонь
на лицо сотрудника и
легонько
отталкиваю его.
Не всегда
данная метода
находит понимание.
Я видел выпученные глаза,
я видел столбняк.
Я видел больничную койку.
Я видел,
как люди
сажали друг друга
на плечи,
пятились ко мне спиной,
повышали голос
из-за двери,
прижав её ногой.
Один раз я видел человека в скафандре.
Это трудно объяснить.
Это происходит.
Происходило,
пока
ты
не вошла в мой кабинет
и сказала,
что я ужасный,
ужасный человек,
невыносимый тиран.
Я положил
ладонь
на твоё лицо.
И что-то сломалось.
Я ощупывал его,
как шрифт Брайля,
пытаясь то ли запомнить,
то ли что-то понять.
Ты отлепила
мою ладонь и
прижала её к своей щеке
нежно.
Что это?
Как это выразить?

Необъяснимо

Приземистая
женщина
в солнечных очках
мелькала
передо мной
у подземного перехода.
Что наговорил
я такого хорошего
надцать лет тому назад
по чужому
кнопочному телефону
в каких-то SMS-знакомствах
за всю ночь,
до самого восхода?
Хмельной,
сонный,
с трудом попадая
по кнопкам
новинки —
бруска из металла и пластика.
Слова,
наверное,
были какие-то нежные.
Как ты
оказалась там?
Как поняла,
что я собеседник?
Какая-то, действительно, фантастика.
Утром
я написал,
что собираюсь
совершить переход
через подземку от товарища
к себе домой.
Я помню,
это прозвучало,
будто Суворов переходит через Альпы,
и улыбнулся пафосу
слов своих.
Да, ты не оказалась
мечтой, Джессикой Альбой,
и я даже
не сподобился
на какую-то реакцию,
я просто
прошёл, опустив капюшон, мимо.
Но память
так и хранит тебя
необъяснимо.

К Образу

Холмогорская резная кость.
Урочище Чимбулак.
Халикотерий.
Игры доброй воли.
Златю Бояджиев "Подкрепи и мен ръката".
Ансамбль дворца ширваншахов.
Маяк Токаревский.
Пчела.
Виадук Гёльчтальбрюкке.
Ледокол "Пайлот".
Скудучяй.
Цилиндропунция фульгида.
Никола Петров "Народният театър".
Богоматерь с младенцем.
Монгол Шуудан.
Сто пятьдесят восемь марок
из киоска "Союзпечать"
в коробке,
где были конфеты "Moritz" —
подарок детям
работников, —
мечтали быть наклеенными на конверт
с любовным письмом
тебе одной.
В те предновогодние дни
Я нашёл пилку
от лобзика,
чтобы спилить лишние ветки сосны,
и, глядя на неё,
подумал
о зубчатых краях марок.
Но любая,
даже такая,
совсем отвлечённая мысль,
как это случается
с влюблёнными,
словно перепутанные телефонные провода
в ребусах
старых журналов,
которые тоже ждут своего часа,
неизменно приводит
к Образу.

Повешенный

А когда
по радио пошли помехи,
я повесил
приёмник
на ручку окна,
взялся за антенну рукой,
чтобы
послушать
последние куплеты
любимой песни,
и заметил какой-то силуэт
в окне дома напротив.
И весь тот вечер
я наблюдал,
как он стоит
в неколебимой позе,
и недоумевал:
что там высматривает этот парень?
Пейзаж был
вполне обыкновенный:
мокрые от дождя
дорожки
блестят в свете фонарей,
мелкая собака
прыгает
за рукой хозяина,
школяр,
пиная пробку,
плетётся за своей мамашей,
имеется
среди деревьев
довольно тонкое одно.
Как держится оно в штормовую погоду?
Я подумал:
этот человек
в окне дома напротив
умеет находить
поэтику
в таких незамысловатых вещах.
Я не поленился
выйти
на улицу
и посмотреть
на загадочного ценителя ближе —
повешенный
пиджак.

Чёртово безумие

Летом,
после экзамена
мы хлопнули пивка,
и приятель обронил вдруг,
что они едут
на пляж за городом,
что в его вишнёвой "Восьмёрке"
не осталось
для меня места,
но я могу сесть на автобус,
ехать до конечной,
там недалеко.
С ними была одна особа,
которая волновала меня в ту пору.
Чёрт побери,
я сорвался туда.
Сел на гармошку "Икарус"
и ехал до конечной.
Потом неожиданно углубился в лес.
И я бесконечно шёл
сквозь эти нетоптанные
хвойные дебри.
Меня кусали комары,
ветки царапали мои голые руки.
Я шёл, как зомби,
к какому-то
иллюзорному пляжу
с иллюзорной особой в бикини.
Я вышел,
в конце концов,
на шоссе
и плёлся до автобуса обратно.
Один парень рядом
держал баллон
со смесью,
как он сказал,
пива и сока, на дне.
Редкая дрянь,
но мне было всё равно —
я влил это
в иссохшую плоть.
А дома съел кусок колбасы,
и меня вырвало.
Я потерял пять килограммов
от истощения.
Я лёг на кушетку
с торчащей посередине пружиной.
Зачем я сделал это?
Наверное,
я хотел показать ей,
которую
и не знал толком,
своё тренированное тело.
Чёртово безумие.