Всё / Боб Ласт

Стареющая кинозвезда уезжает в шотландскую сельскую местность со своей медсестрой, чтобы оправиться от операции. В месте, где они остановились, в средние века сжигали ведьм. По ночам Вероника начинает видеть странные сны, в которых ей даётся шанс отомстить за многовековые издевательства над женщинами.

Главный герой - молодой Том Моррис, считающийся первопроходцем сегодняшнего профессионального гольфа и ставший самым юным обладателем чемпионского титула в этой игре. Его отец Том Старший сначала был гринкипером на поле, но затем стал профессиональным игроком и сам победил в четырех из восьми Открытых турниров по гольфу. Однако потрясающие успехи его сына затмили победы отца и появление имени нового чемпиона на первых полосах газет испортили отношения отца и сына.

10-летняя Крисси очень любит, опекает и яростно защищает своего младшего братишку. И когда она становится свидетелем сексуального насилия над ним со стороны старшего брата, в ней вскипает ненависть. Он пытается уговорами и подкупом заставить девочку молчать, но она случайно или специально убивает его, толкнув на камни. Теперь уже ей приходится пуститься с маленьким Томми в бега. Они прячутся в машине старой леди и оказываются в ее доме на морском побережье. Женщина принимает их. Эти маленькие чужие дети помогают ей отвлечься от горя по причине смерти мужа; она же помогает им, окружив их любовью, заботой и защитой от полиции.

Проект Британского киноинститута «Век кино» был задуман как собрание личных мнений наиболее ярких и влиятельных деятелей мирового кино, каждый из которых мог бы поделиться своими мыслями о пройденном пути и перспективах кинематографии собственной страны. Про 100 лет русского кино взялся рассказать режиссер и самый успешный отечественный кинопродюсер Сергей Сельянов. Свой фильм он назвал «Русская идея» — именно этим понятием принято обозначать специфическую русскую мечту о справедливом переустройстве общества. Эту самую идею Сельянов представил как стремление соотечественников к Утопии, которая только и могла бы разрешить неразрешимые противоречия нашей загадочной души. Сельянов основывается на книге Бердяева, великого философа, которому удалось наиболее адекватно и полно выразить своеобразие русской философской традиции. Бердяев осмыслял мировую историю как «цепь трагических заблуждений и разочарований», итогом которой является человек, оказавшийся в пустоте «ложного мира». И единственная сила, способная победить абсурд и иррациональность бытия и истории, — это свобода. Привлекая фрагменты из произведений своих великих предшественников (С. Эйзенштейна, А. Довженко, Д. Вертова, А. Роома, Б. Барнета, С. Юткевича, А. Тарковского и других классиков), Сельянов доказывает, что эти картины, полные по-настоящему утопической энергии и страсти, стали неотъемлемой частью мирового кинематографа с особым любовно-ненавистническим отношением британских киноделов к Голливуду.

Встречаясь с кинематографистами и актёрами, режиссёр изучает связи между природой и географией Новой Зеландии и её кинокультурой, рассматривает культурные особенности работ Рудалла Хейворда и Джона О'Ши, Джейн Кэмпион, Питера Джексона, Ли Тамахори и других.

Фильм-высказывание легендарного Жан-Люка Годара подчеркивает именно эту - неофициальную и личностную составляющую проекта. Великий экспериментатор начинает с радикального сомнения относительно правомерности празднования 100-летнего юбилея кинематографа. Рассказ начинается с того, что режиссера, отдыхающего на водах в Швейцарии, навещает его старый друг, знаменитый актер Мишель Пикколи. Пикантность состоит в том, что Пикколи входит в комитет празднования 100-летнего юбилея кино и оказывается не вполне готов к пристрастному интеллектуальному допросу, которому его подвергает классик новой волны...

С помощью фрагментов из множества фильмов, начиная хичкоковским «Шантажом» и заканчивая «Четырьмя свадьбами и одними похоронами», Стивен Фрирз предлагает элегантный и остроумный ответ на известное заявление Франсуа Трюффо о том, что слова «английский» и «кинематограф», кажется, никак не сочетаются. Разумеется, сочетаются! С Гэвином Ламбертом и Александром МакКендриком Фрирз рассказывает нам об английском кинематографе двадцатых-пятидесятых годов. Со своими современниками Майклом Аптедом и Аланом Паркером он обсуждает сложный комплекс взаимоотношений, сложившихся между кино и телевидением в шестидесятых, отмеченных особым любовно-ненавистническим отношением британских киноделов к Голливуду.

Кино в Японии во многом развивалось под влиянием театра, чем объясняется и театральность актерской манеры, и костюмы, и декорации раннего периода. Если в Европе немые ленты сопровождались тапером, но в первых японских кинозалах показ фильмов сопровождал бэнси - специальный человек, пояснявший, что происходит на экране. Особо плодотворными в японском кинематографе были 30-е годы. Именно тогда сформировались его основные черты: созерцательность, неторопливый монтаж общих и средних планов, повторяемость сюжетов и героев, но главное - лаконизм и простота, столь свойственные художественной культуре Японии...

Главное место в фильме занимает послевоенный Ливерпуль, а также его жители, пытающиеся наладить жизнь после кровопролитных событий. История подаётся от лица нескольких персонажей, в том числе и от лица режиссёра, которому посчастливилось пережить войну. Это автобиографичная лента, рассказывающая о жизни во время войны и после неё. История о маленьком мальчике, который пытался бороться с внутренними страхами и одновременно мечтал светлой жизни. История о любимых кинофильмах и песнях, которые были обожаемыми в семье известного режиссёра. История о том, как можно пережить войну и остаться при этом человеком.