Добрался, спустя тысячу лет после всех. Балабанов, если не брать, допустим, хмурую, высокую, сосредоточенную достоевщину "Счастливых дней", большой шутник. Сперва в топку загружаются тела каких-то, как нам подаётся, плохих жмуриков, а потом детвора, видимо, не впервой, приходит посмотреть на прекрасный огонь, как некий духовно наполненный моцион совершая. "А кочегар хороший?" — интересуется одна девчушка. "Очень хороший, — информирует вторая. — Только странный." Кочегар-то заторможенный, потому что контуженный. Набор текста сочиняемого или не очень рассказа о русском не бандите, а, как он выражается, "разбойнике", которого после каторги, по существовавшей в царской России практике, отправили жить к якутАм (ударение главного героя), а он злоупотреблял там их гостеприимством, но больше о самих якутАх, — сизифов для кочегара труд упорный: поиск литер на печатной машинке прорву времени занимает. И после такого усыпляющего адажио Балабанов... внезапно демонстрирует акт энергичного коитуса с сисястой нимфой. А в субтитрах для глухих сообщают: [девушка тяжело дышит]. Такие вот триеровские провокации. А ёще ранее, словно оммажем "Сломанным цветам" Джармуша, в дверь, также неожиданно, дочь кочегара в чём мать родила входит. Представляю, как Октябриныч ей разъясняет примерно: "Зима. А ты это, значит, в солярий давай. Только без всего. Следов не должно быть". Вообще эти смены тонально планов хорошо ведь характеризуют оксюморонную мешанину 90-хх, когда ларьки на фоне храмов и прочее. Классически, зрителя долго интригуют, что там у героинь под. Тут Балабанов сразу вскрывается, а потом одевает. Колоду мы ещё, кстати, увидим, что опять к печи кочегара ведёт. Печи, камины — они тут у каждого в фильме. Фичей является и то, что нам в большом объёме показывают путь (хождения) до цели персонажей. То бандюки долго в тачке едут, то девки по тропинкам в снегу семенят, мимо прохожих, задевая плечом, дома огибая. Снайпер тоже долго с гитарным футляром вышагивает, и испанская гитара десперадно звучит. Ладно, хватит лирики. Низкий это всё-таки жанр, вот что. Поверхностный и непритязательный. Есть, по мне, три сорта простоты: 1. Всё гениальное просто, 2. Срединная лаконичность, 3. Низовой примитив. Ближе к последнему здесь, к картону. Не чета никакая это тем же "Счастливым дням", "Замку" режиссёра. Да и "Груза 200", "Брата", "Жмурок", чего там ещё, попсовых — огрызок такой, чтобы говорить о полноценном произведении. Дальше, при таком возникшем обстоятельстве, ты знаешь, что бывает, сто раз видали, но ты надеешься, что если уж и не по сути, то по исполнению здесь будет как-то иначе, оригинально. Но ровным счётом ничего подобного. И банально, и скомканно, и где-то нелогично. На "отвяжись" финишировал. 5/10. Кочегар Скрябин пережил фильм всего на год. Поэтому признаки нездоровья, вероятно, не были так уж им сыграны. Балабанов протянул немногим более. Тут уже уважительно помолчать.