Королевство (1994)
(The Kingdom (Riget))

В одном очень-очень черном-пречерном месте стояло одно черное-пречерное королевство, в нем было очень много черных-пречерных комнат и коридоров, лифтов и кафедр и отвратительно черных, просто чернющих помещений, где острыми предметами вершились черные-пречерные человеческие или не очень судьбы. И много-много черных, гниющих и загнивающих мыслей бродило в головах обитателей этой обители черной скорби. Но однажды что-то пошло не так, и черное-пречерное решето родило нуарное решение самого себя.
Оно родило юмор, а тот в свою очередь сатиру, сарказм и иронию. И такое пошло отторжение этих двух начал, что мир королевства задрожал и треснул, и извергся мистикой, которая смела все черные-пречерные зародыши научного превосходства в одно большое черное-пречерное эхо, и понеслось эхо из брызнувших черным стеклом окон, и покосившихся от черной зловонной временной коррозии железных дверей и крыш, отскочило от стен, распустившихся бутонами трещин - и это эхо донеслось и до нас.

Да-да, вы не подумайте ничего такого, но этот мини-сериал - самый настоящий сгусток материализовавшейся энергии особой консистенции, запаха и цвета. Королевство атмосферности и царство гротеска, кича, сатиры; последний приют самых опасных и коварных извратов больного и гниющего общества. Обитель съедающего самого себя демона материализма.
Но нет змеи без хвоста, как мысли без фосфора. Могу с уверенностью заявить, в датском королевстве кривых зеркал будет достаточное количество фосфора для рождения мысли, и хвостов-приманок, для острых змеиных зубов. И в мрачных, сепиеватых больничных коридорах на каждому углу зрителя ждет свой клубок извивающихся от мучающего внутреннего голода змей. Означает ли это то, что выхода нет? Ну, что ж, выбраться из столь гипнотизирующего и шокирующего места довольно не просто.
Стены королевства изъедены глубокими ходами и лазами, что оставила им на память моль давних исторических событий. Тут необходима небольшая экскурсия по Европе, и в частности Дании и Швеции, в особенности их взаимоотношений, разногласий как примиримых, так и категорически отвергаемых в культурном, социальном отношении. Если этого не сделать, очень многие тонкости будут безвозвратно упущены, диалоги и юмор не поняты. А жаль...

И не первый добрый десяток лет творятся в королевстве недобрые дела. На первый взгляд стены научного бастиона, прочны и выдержат натиск любого недуга как внутреннего, так и внешнего, но вульгарный материализм, свивший себе гнездо в таких вот храмах науки, смотрит только поверх проблемы. Он смотрит, но не видит; он слушает, но не слышит. Дыхание физического недуга, напитавшегося страданиями и смертями сотен и тысяч прошедших через королевство, родило реальность ирреальную, параллельную, гротескную и печально абсурдную.
В этом странном и парадоксальном мире : мертвые девочки плачут в подвалах и зовут на помощь мертвых своих матерей, порочные люди теряют души и плодят страшных чудовищ, сами превращаясь в призываемых после смерти демонов ада, уродливые младенцы в этом искривленном зазеркалье несут от рождения страшную ношу, старушки призывают всю эту нечисть к ответу, двое молоденьких даунов выстирывают грязное белье и планируют свадебку, а магия вуду так вольготно чувствует себя там, где в нее не верят.
Ведь самая большая хитрость в том, чтобы не найти черную кошку в комнате ночью - это изначально впустить ищущего в темную комнату, без надежды на то, чтобы он мог включить свет. И свет давно выключен в "проклятом" королевстве, в этой "датской мерзости", и хоть свет остался внутри, но никто не помнит где включатель. И сердца погружены в тьму, и кошки сыто улыбаются одними только глазами, подмигивая темноте, своей доисторической подруге.

Никто. Никто не помнит слов, которые снимут проклятие с королевства, но в темных его подвалах произносятся совсем другие слова, такие же черные-пречерные, как и сердца тех, кто ими владеет.
Масонские врачебные ложи правят балом; а безумный хоровод эскулапов наводит страх и сеет ужас, и кого только здесь нет: шведский доктор, засланный казачок, захлебывающийся злобой при каждом взгляде на эту "датскую мерзость", заведующий нейрохирургическим отделением, пытающийся расшевелить собственное эго средствами не научными, в виде холотропного дыхания; перед нами и целый набор медсестер со своими бзиками и придурью, и водители скорых на спор и на большие деньги летающих вслепую в ночи.
И это еще далеко не все забавные и не очень персонажи нашей странной-престранной, черной-пречерной истории королевства. Королевства, в котором притаилась не смерть, той-то здесь как в раю, а жизнь, ведь именно для нее и на нее не хватает времени и сил у врачебного клана.
Нигде никто и никогда не относится к смерти проще, чем там. И все эти психологические тонкости восприятия, и историческая данность, и сюрреалистическая составляющая, и каламбуристика с фантасмагорией, - все они вместе делают картину ни на что не похожее, кинематографическое чудо-юдо.
Начинаясь с нервного вдоха и заканчиваясь нотками истерического удивления - "Королевство" проглотило и поглотило меня без остатка.